Летние истории

Страдзинский был пьян, не удалым опьянением ночного клуба, не кухонным, тягучим и дымным, а тем заслуженно буржуазным и восхитительно сытым, что случается только под хорошую водочку, да под удавшийся шашлычок, да на свежем воздухе, у костерка: эх! даже нет, не так, а: ЭХ!!! (гораздо лучше)

Возле догоравших углей, под грозное шелестение прибоя, говорить хотелось о чем-нибудь умном и отвлечёенном - они поговорили о хаус-музыке, Тарантино, осторожно, поглядывая на Рому, о Дали и даже упомянули Джэксона Поллака.

(Страдзинский с уважением посмотрел на Стаса.) Поругали немного Толстого - Анечка, правда, пробовала его защищать, но без большого успеха; похвалили Косу вообще и уходящее лето в частности.

Разговор перекатился в ностальгическое настроение, чего, собственно, и следовало ожидать - это была отвальная Страдзинского.

- Зря ты, Ромуальдыч, уезжаешь, - сказал Стас, амикошонствуя от неловкости прозвищем, отмершим лет десять назад за вычурностью. Оставайся.

- У меня ж виза завтра кончается.

- Визу можно продлить, - сказал Боря негромко и бесцветно, - у меня приятель есть в департаменте, - он говорил очень серьезно, но в голосе его отчего-то чудом слышалось: "врал бы ты чего поумнее".

- Да и деньги кончились: интересно, как я умудрился прогадить при здешних ценах пятьсот баков?

- Пятьсот грина!!? - весело изумился Илья, - ну, ты даёешь!

- Ну, Ром, ты же не дома ел: - блеснула Света хозяйственной расчёетливостью.

- Кроме того, ел не один: - радостно попыталась поддеть Анечка, утешившись уже за Толстого.

- Я могу одолжить, - сказал, не меняя тона, Боря.

- Да ладно: поеду уж.

А черно-бархатное небо было усыпано блёестками звезд, и ночной бриз ласкал живописный пикниковый утёес, и вкусно пахло костром и сочным великолепием августовской ночи, и было пронзительно жаль опять ускользнувшего лета.

XX

Боря, развозя всех по домам, вел машину с ленивой негой. Неторопливо отъезжая от Светиного дома, он, воткнув вальяжно передачу, повернул голову к Страдзинскому:

- Не хочешь ко мне зайти?

- Что вдруг?

- Коньячком побалуемся.

На столе, укутанном клеенкой балаганных тонов, стоял основательно початый "Белый Аист", два коньячных бокала и блюдечко с ловко нарубленным лимоном.

- Кстати, я где-то слышал, что коньяк с лимоном - это дурной тон.

- Да? - отозвался Боря, развалившийся во втором кресле, - ну и бог с ним, все равно вкусно.

Они выпили в подтверждение - Страдзинский с интересом отметил, что только трезвеет с каждой рюмкой.

- Рома, может, действительно останешься?

- Боб, понимаешь: мне, честно говоря, этот животный быт: ну, посмотри, чем мы здесь занимаемся?

Хотя в доме, кроме них, никого не было, они зачем-то говорили в полголоса.

- Жрем, пьем, спим и трахаемся, - продолжил он, - я чувствую, что тупею от этого. Нет, все это здорово, но в терапевтических дозах.

- Я понимаю, все, что ты говоришь, - правильно: бабки, виза, скука:

- Нет, - категорически начал он, - мне здесь не скучно, я.:

- Ну, да, да, да - я не так сказал, я имел в виду вот это поганое ощущение, что где-то там кипит жизнь, уходят паровозы:

- Ага, - радостно согласился Страдзинский, - а ты теряешь время, что-то упускаешь:

- Да, а потом ты приезжаешь домой и оказывается, что ни хрена ты не упустил и мог совершенно спокойно погулять еще пару месяцев.

- Есть такое, - улыбчиво покивал он головой.

- Так вот, Ром, все это верно, но есть, как мне кажется, и другие причины.

- Например? - довольно сурово спросил Рома.

- Например, Люба.

- Борька, - развел изумленно руками Страдзинский, - ну что ты такое:

- Подожди, Рома, я знаю тебя двадцать лет: Не перебивай. И на правах двадцатилетнего знакомства я тебя прошу: ну, не надо изображать из себя циничного павиана. Я знаю, что ты не такой, и ты знаешь, что ты не такой. - Боря прошелся по комнате, закурил и продолжил:

- На мой взгляд, ты сейчас делаешь ошибку:

- Только не надо меня учить, - несколько раздраженно сказал Страдзинский.

- Никто тебя ничему не учит, - не менее раздраженно откликнулся Боря. Тебе кажется, что ты в чем-то виноват, но ведь это не так. Ты же ничего не обещал?

Рома промолчал.

- Обещал? - изумился Боря.

- Нет, - неохотно сказал Страдзинский.

- Ну, вот. Так в чем тебе себя винить? Ты играл по правилам, и нет повода убегать отсюда сломя голову.

- Ну, во-первых, я никуда не убегаю. - Боря к тому времени уже уселся обратно, зато Страдзинский, выбравшись из кресла, расхаживал по кухне, помахивая незажженной сигареткой. - А во-вторых, правила: знаешь, даже если ты вел машину по всем правилам, но сбил при этом какого-нибудь кретина, бросившегося тебе под колеса, мозги на асфальте тебе удовольствия не доставят.