Летние каникулы Энтони Кроули (СИ)

― Чая будет вполне достаточно, ― убедил его Айзек. ― Да и мне кажется, что тебе пить не стоит. Судя по тому, что ты уже не в завязке, что-то всё же случилось? ― он бросил выразительный взгляд на окурок в блюдце, и почему-то Кроули стало ещё более стыдно. Рассказывать, впрочем, он не торопился. Сначала сделал чай, достал какое-то печенье из шкафа, которое купил ещё при приезде, да так и забыл о нём, и провёл Айзека на веранду, которую тот так хотел увидеть. Столика там не было, поэтому тарелку с печеньем Кроули поставил на одно из кресел. Айзек опустился на лавку с подушками, держа в руке свою чашку с чаем и явно не собираясь торопить Кроули с рассказом. Тот же, в свою очередь, упал в кресло-мешок и тяжело вздохнул.

― Мою работу жестко раскритиковал человек, к чьему мнению я привык прислушиваться, ― сообщил он наконец и попытался отпить чай, но тот обжег его губы. Прекрасно, даже это не получается. Ещё и погода портилась. Теперь за окном было совсем темно, и на сад начинали падать первые капли дождя. ― Более того, это была работа, которую я до недавнего времени считал своей лучшей.

― Неприятно, ― сказал Айзек осторожно.

― Более чем! ― воскликнул Кроули. ― Меня, как таракана, размазали по полу! Да ещё и сожгли потом останки. Самое ужасное то, что теперь-то я понимаю, что работа действительно была не очень, и после длительного перерыва меня ослепила сама возможность писать. Настолько, что из хорошего специалиста я стал каким-то начинающим придурком. Не то чтобы я раньше был о себе высокого мнения, но всё же я писал хорошо. Мне нравилось, и другим нравилось! Кассовые сборы были достаточными, чтобы никто из создателей ни в чём не нуждался, да и отзывы были вполне ничего! Почему я вообще полез в другой жанр, чего мне не хватало-то?

Кроули прорвало, и он понимал это. Напряженный, нервный день давал о себе знать, и стоило бы остановиться, не вываливать все проблемы на человека, которого Кроули знал от силы неделю, но куда там… Кажется, он слишком давно не напивался, чтобы дать себе полную свободу в словах, а сейчас он чувствовал себя именно что неудачно пьяным, когда вместо веселья накатывает депрессия и желание излить душу. Плохое состояние, но и оно иногда бывало необходимым.

Айзек, стоило отдать ему должное, слушал и не перебивал, участливо кивал в нужных местах и даже взгляда не отводил от неконтролируемо жестикулирующего Кроули. Когда же тот наконец умолк, то Айзек не сразу заговорил, а сначала сделал глоток чая, убедился, что излияние окончено, и наконец открыл рот:

― Как бы там ни было, но мне кажется, что так жестоко отзываться о твоей работе было как минимум грубо. Уверен, что там не всё так плохо.

― Скорее всего, действительно плохо, ― пробормотал Кроули. ― Иначе бы она не позвонила лично…

― Ну, раз так… ― Айзек замялся, подыскивая нужные слова, и Кроули поймал себя на мысли, что хочет, чтобы этот непринужденный светлый человек сейчас его успокаивал. Поэтому пригласил его на чай и всё такое. ― Раз так, то, может, тебе стоит самому решить, настолько ли всё ужасно, посмотрев на свою работу свежим взглядом?

― Всё не так-то просто! ― вздохнул Кроули и тоже пригубил подостывший чай. Из-за похолодания на улице в доме тоже становилось прохладнее, и горячий напиток был очень кстати. ― Если мой взгляд недостаточно свеж, как ты выразился, то я начну сомневаться во мнении того человека, что меня раскритиковал, а это будет не очень хорошо, потому что она отчасти мой работодатель. А если свеж и окажется, что действительно сделана фигня, то вряд ли я скоро соберусь, чтобы снова что-то написать.

― Ты так говоришь, будто куда-то торопишься, ― хмыкнул Айзек и взял из тарелки печенье. Его лицо уже не выражало того сочувствия, что до этого ― похоже, что его лимит исчерпался.

― Я уже целую неделю просидел без работы! Так же весь месяц пропущу! ― возмутился Кроули. Может, этому «писателю в стол» и можно было останавливать свою работу, когда захочется, но Кроули ― профессиональный сценарист! Ему нельзя брать длительные перерывы.

― Ну и что? ― просто спросил Айзек. ― Ты хочешь сказать, что перерыв был сделан зря?

― После него я сделал фигню.

― Тебе сказали, что ты сделал работу плохо, но ты только что сам сказал, что не уверен в этом, ― заметил Айзек и улыбнулся. Той самой хитрой и лёгкой улыбкой, которая зацепила Кроули при первой встрече.

Кроули поджал губы и перевёл взгляд в окно. Он пытался придумать отговорку, был уверен, что она существовала, но мозг упорно твердил, что Айзек прав. Только вот мозг ― это одно, а эмоции хотели совершенно другого.

― Всё равно. Я сделал фигню, ― выдал он, чувствуя себя обиженным ребёнком. Вёл он себя сейчас именно так: душа требовала драмы, даже если её предмет того не стоил.

― Хорошо, допустим, ― согласился Айзек, отставляя на пол полупустую чашку. ― Со всеми бывает, не рассчитал силы, когда выбрал новое направление. Но это же нормально, не правда ли? Быть недостаточно хорошим в том, что делаешь впервые.

― Я не делаю эту работу впервые, ― возразил Кроули, хмурясь.