Летние учения

– Ты не назвала условия самого боя, и мы бьемся с тем оружием, какое при нас, – и он вынул из ножен меч. Клинок паладинского меча слабо засветился у крестовины, где была сделана гравировка в виде аканта и священной рунической надписи.

Альва прикусила пухлую губку – и правда, с ее стороны не назвать условия поединка и не выбрать самой оружие было большим промахом. И тут-то Робертино и понял, что она просто очень молода. По меркам альвов, наверное, почти девчонка. Как и все остальные альвы из ее свиты, в том числе и его соперник, которого при виде паладинского меча аж затрясло. Это было не просто хладное железо, это была освященная сталь, клинок, созданный с применением не только высокого мастерства кузнецов, но и мистических сил, даруемых богами своим посвященным. И магии крови, так что в определенном смысле меч Робертино был частью его самого.

Паладин встал напротив альва. Тот пригнулся, держа свой клинок из черной бронзы на уровне плеча. В мире людей бронза была мягче стали, но здесь действовали другие законы, так что на самом деле шансы были равны.

Альв атаковал первым, Робертино не стал парировать, просто увернулся и нанес удар уже на втором шаге, развернувшись в другую сторону. Бронза и сталь, соприкоснувшись, издали гулкий звон. Альв с удивлением глянул на паладина – не ожидал, что тот так хорошо видит сквозь фейский морок. Паладин улыбнулся ему уголками губ и пошел в атаку, нанося серию быстрых, коротких ударов. Альв их все парировал, отпрыгнул на пару шагов назад, пригнулся, кинулся в сторону. Робертино тут же призвал на себя очищение, смывая чары, что альв только что на него набросил. В голове тут же прояснилось и паладин понял: противник попался достойный, и эти пляски могут продолжаться долго. А ведь бой по условиям до первой крови. И альв наверняка попытается устроить какую-нибудь хитрость, чтобы пустить ему кровь любым способом. К примеру, вон неподалеку куст шиповника, и что-то ветки его стали намного длиннее, чем были еще несколько минут назад, и стоит только оказаться ближе, как шипастые лозы тут же оплетут ноги.

Алессио тоже заметил слишком быстрый рост шиповника, размахнулся веревкой с крюком, зацепил несколько веток на кусте и дернул. Взметнулись лепестки, ветки скрючились и свернулись клубками, куст как-то сразу скукожился.

– Помогать нельзя! – крикнул кто-то из альвов.

Алессио показал ему непристойный кольярский жест, отчего альва аж перекосило, все-таки недаром на Кольяри оттопыренный средний палец всегда считался хорошим обережным жестом от фейри:

– А разве кустик в поединке участвует? – нахально лыбясь, спросил он. Альвы не ответили.

Робертино же, отбив еще одну атаку противника, почувствовал между лопаток неприятный зуд. Как будто туда кто-то целится из лука. А может, и целится – альвы известны своей подлостью, и если в условиях поединка не было оговорено, кто именно должен пустить кровь, то они не преминут этим воспользоваться. С их точки зрения всё честно. И потому паладин резко пригнулся, стрела с бронзовым наконечником свистнула над ним и попала бы альву в лоб, если бы тот не отбил ее клинком.

Рикардо развернулся, и один из его пикси, превратившись в огненную стрелку, метнулся к лучнику, впился ему в плечо, тот выронил лук и сполз на землю, зажимая истекающую серебром рану. Алессио хмыкнул:

– Помогать нельзя!

Альвы опять не ответили.

Решив, что ждать очередной пакости просто глупо, Робертино призвал на себя святую броню, а затем сразу же – круг света.

Белая волна прокатилась от него до краев огороженной колоннами площадки. Альвы с пронзительными криками отскакивали подальше, госпожа не успела соскочить с трона, и ее накрыло, она заорала так, что с елей посыпались шишки, хвоя, оглушенные фейри-гайтеры, пикси-светлячки и даже одна сова.

А паладин, воспользовавшись замешательством противника, ударил со всей силы. Бронзовый клинок переломился, паладинский меч прошел чуть дальше и зацепил острием плечо альва, пропоров черную ткань рубашки, которая тут же напиталась серебром. Паладин шагнул назад, поднял меч острием вверх:

– Я победил. Первая кровь!

– Ты победил обманом! – взвизгнула госпожа.

Робертино очистил клинок и вложил меч в ножны:

– Не было сказано, что нельзя пользоваться всем, чем владеешь – а раз не сказано, то можно. Таковы правила, альва, и ты знаешь это. Я победил. Назови свое имя и дай нам пройти к телепорту.

Она встала с трона, угрожающе подняла руку, и на ее пальцах разгорелось бледно-голубое пламя:

– Не бывать этому! Я королева этого леса, и никто не может приказывать мне! Это мое место, и только я решаю, какие здесь действуют правила, и кто победил в поединке!

– Ты – самозванка, а не королева, – вдруг сказал Рикардо. Его голос в сидском облике был очень глубоким, хрипловатым и проникал до костей. – Этот лес не твой. Трон – не твой. Здесь владения Фьюиль – всегда были и есть. И будут.