Летние учения

– Ты сохранил свою честь. А я… Я вот даже ради чести семьи не смог решиться на эту клятую женитьбу… Знаешь… отец ведь меня запер, чтоб я не сбежал. Я сидел в кладовке под лестницей, запертый на ключ, и думал, думал… Полночи думал – может, все-таки как-нибудь стерплю. Ради семьи. Долгов было очень много, очень. Отец заложил всё, что только можно, лишь бы не вышло на публику, что барон Каттанеи беднее самого последнего из своих арендаторов… Мы три года к тому времени без слуг обходились, кроме кухарки и одного лакея, который прислугой за все работал, и то, по-моему, из милосердия. Ели пшеничную кашу с льняным маслом и пустую чечевичную похлебку, гостей старались не приглашать – мать специально больной притворялась… Дома в таких обносках ходили, в каких в Фартальезе даже нищие не ходят… А все потому, что папаша в карты играть очень любил и наделал жутких долгов, потом пытался всё поправить, но получалось плохо. А тут такая возможность решить всё разом – надо только мне жениться на старой даме и ублажать ее как следует. Только, знаешь, слухи ведь ходили. Нехорошие слухи и упорные. Да что там слухи… Все это знали, просто вид делали, будто не верят. Она ведь очень богатая, и всех в кулаке держит, на каждого векселя есть… Трех мужей она свела в могилу. Первого – того самого домина, от которого всё свое богатство унаследовала. А потом двух других. Один вообще до двадцати пяти только дожил, третий который. Тоже младший сын владетельного дона с большими долгами, красивый был… В браке три года прожил с ней, а потом будто бы от зимней горячки умер. А на самом деле… Говорят, что она пытки любит и жестокую порку с… разными извращениями. Вот он и не выдержал, повесился. Или она его повесила, черт знает. Я думал – может, пусть она погасит отцовы векселя, я потерплю, сколько смогу, а потом сбегу куда подальше при первой же возможности. Но все-таки не решился, ни ради долгов, ни ради чести семьи. И сбежал рано утром, два часа перед тем провозился, замок вскрывая... Отец и старший брат со мной два года не разговаривали… пока дядюшка, материн брат, им наконец не помог векселя выкупить… под условием, что отец на старшего брата тут же домен отпишет… Это он из сочувствия к нам, двум младшим, ведь средний брат тоже сбежал, в тот же день, вместе со мной в Корпус хотел, да потом передумал и в Обитель Матери пошел. Боялся, как бы и его жениться на этой извращенке не заставили. Дядя, оказывается, хотел нам с ним свое состояние завещать, своих детей у него нет… ну а когда мы с Леопольдо посвященными сделались, попросили его старшему всё передать, нам-то теперь ни к чему. Отец, правда, меня всё равно не простил. Считает, что я предал семью и попрал семейную честь.

Оливио положил ему руку на плечо, легонько сжал и посмотрел в лицо. Его взгляд был полон сочувствия:

– Я понимаю. И вот что я тебе скажу: ну ее к черту, такую семейную честь, если ради нее тобой готовы пожертвовать. Ради чего и чем жертвовать – это каждый должен сам решать, за себя.

Позади них Артурэ громко вздохнул, но не сказал ничего. А впереди послышался какой-то шорох. Оливио, даже не развернувшись, просто поднял и сжал кулак. Внизу, за поворотом лестницы, грохнуло, раздался короткий взвизг и блеснуло белым светом. А Оливио создал еще один огонек и снова отправил вперед.

– Как-то тут спокойно, вам не кажется? – спросил Дино.

Оливио кивнул, а кадет, чихнув, на это сказал:

– Ну и пусть спокойно. Лично мне того скелета из ниши вполне достаточно… Он мне месяц теперь сниться в кошмарах будет!

– Странно, – Оливио вошел в транс, прислушался к ощущениям. Прислушивался очень долго, четверть часа. Дино тоже последовал его примеру, хотя его чутье было несколько похуже, всё-таки Оливио специально учился на храмовника и мог многое такое, что другим младшим паладинам давалось непросто.

Выйдя из транса, Оливио тяжко вздохнул, потер переносицу:

– Не пойму. Габриэль и Бенито говорили, что здесь то и дело низшие некротики выскакивают тебе навстречу, как шуты из коробочки, и даже мумии ходячие попадаются. А сейчас в мистическом плане хоть и смердит некромантией, но при том как-то странно спокойно. И еще какая-то необычная сила есть. Вроде фейского присутствия.

– Да ну, не может быть, – удивился Артурэ. – Фейри ведь очень не любят всякую некромантию, что бы им тут делать?

– Я тоже чувствую, – сказал Дино. – Что-то явно фейское, но какое-то очень необычное. Непривычное.

Оливио пошел вниз, дошел до площадки, с которой лестница поворачивала в сторону. На площадке и ступенях нижнего пролета лежали кучки праха и ржавые остатки древних доспехов. Огонек спустился ниже, завис у входа в нижний ярус, украшенный двумя статуями спеленатых мумий в тиарах и со всеми атрибутами высших служителей культа Полумертвого Владыки. За этими статуями была тьма, оттуда тянуло холодом и… очень странной силой, которая показалась Оливио очень при этом знакомой.

– Черт побери… почему? – пробормотал он, прислушиваясь к ощущениям. – Почему мне кажется, что я что-то такое раньше встречал?