Летний ангел

И тут она просыпается и кричит языкам пламени: «Заткнитесь!» Она по-прежнему пьяна, ощущает, как пиво и текила отплясывают в теле, помнит, как она, шатаясь, шла через площадь к церкви Святого Лаврентия и пыталась прочесть надпись на воротах, и слова расплывались у нее перед глазами, но она все же знала, что там написано: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное».

А потом?

Бессонная ночь: она думала о Туве, тосковала по Туве, вспоминала хорошо знакомое тело Янне, изначальную любовь и в конце концов оказалась возбуждена до предела, к тому времени как дошла в мыслях до Даниэля Хёгфельдта.

Похоть.

Та похоть, которую вызывает алкоголь, — и она принялась ласкать сама себя и беззвучно кончила, стряхнув с себя простыни, укрывавшие ее тело.

Ну теперь-то я засну?

Но сон не приходил. Оргазм как будто задержался в теле, заставил сознание нестись вскачь. Она накрылась одеялом с головой и в слабом свете утра, пробивающемся сквозь жалюзи, изображала мертвую, воображала себя Тересой Эккевед, пыталась прочувствовать ее страх и отчаяние, воссоздать, что же произошло, что на этот раз вызвало извержение вулкана.

Ее тело оставалось живым.

Кровь в жилах казалась магмой.

Ей хотелось еще выпить.

И тут она снова вспомнила Марию Мюрвалль в палате больницы Вадстены.

О том зле, которое загнало ее туда.

Это зло — то же самое?

Мозг словно замаринован.

Фрагменты этого странного дела кружатся в голове.

Вибратор? Синий?

Лесбиянка? Лолло Свенссон. Сексуальный маньяк? Мужчина, утративший свое мужское достоинство? Футбольная команда?

Предрассудки, стереотипы.

Петер Шёльд. Натали Фальк. Тот, кто сообщил в полицию о Юсефин Давидссон?

Тишина. Предчувствия, предрассудки.

Но за что еще мы можем зацепиться? И как обстоят дела с Бехзадом Карами и Али Шакбари из Берги? Эти чертовы семейные алиби. Кто-то из этих парней мог перейти границу и обнаружить, что ему там нравится. Владелица киоска с мороженым?

Тысяча возможностей — словно туча пыли, выпущенная в воздух. И ее предстоит собрать в маленький черный драгоценный камень.

Этого требует город, газеты, потерпевшие и их родственники. И я сама.

Но существует ли единственный верный ответ?

С этой мыслью ее сознание растворилось в сне, и она проспала без сновидений ровно час, а затем проснулась, и начался новый день в расследовании судьбы несчастных девушек из Линчёпинга.

29

Последние остатки вчерашнего алкоголя покидают организм, когда Малин рассекает воду бассейна Тиннербекен.

Прохлада.

Вода могла бы быть похолоднее, но, наверное, слишком дорого поддерживать нужную температуру в такое жаркое лето. Сегодняшняя цель — проплыть два раза туда и обратно. Малин чувствует, как все тело возражает против напряжения, просит отдыха, но вместе с тем наслаждается относительной прохладой.

Здесь куда лучше, чем в душном тренажерном зале полицейского управления.

Тело просыпается.

Можно сойти с ума, если в такое лето негде купаться. Несколько человек из обслуживающего персонала с длинными шестами в руках вылавливают из чаши бассейна преждевременно опавшие листья. Малин смотрит на них, вытираясь ветхим розовым полотенцем.

Перед выходом из дома она быстро пробежала глазами «Корреспондентен». Убийство Тересы Эккевед занимает три разворота: высказывания Карима Акбара, фотографии места, где обнаружили тело, дом ее родителей, но никаких интервью последних. Изображения Тересы: тело в полиэтилене, фотография из паспорта и любительские снимки. В составлении репортажа Даниэлю Хёгфельдту наверняка помог хитрый лис Харри Лавен.

Заголовок на первой странице газеты: «Летняя смерть». Подзаголовок: «Зло свирепствует в Линчёпинге».

Малин уверена, что Даниэль сам придумал заголовки. Наверное, вчера работал как зверь, не отвечал на ее звонки, понимая, что она не хочет говорить о расследовании, ей нужно что-то другое.

Хрен.

Как твердо звучит это слово — даже когда произносишь его мысленно.

Малин собирает вещи и направляется в раздевалку, ощущая ясный, почти пугающе отчетливый запах хлорки, ассоциирующийся с самой чистой чистотой.

Но ты прав, Даниэль. Она пришла в город — летняя смерть.

Репортеры из всех мало-мальски значимых редакций страны слетелись в Линчёпинг. Они толпятся перед полицейским управлением — журналисты с блокнотами и магнитофонами в руках, фотографы со своими всевидящими объективами, машины шведского телевидения и четвертого канала. Летняя смерть — мечта для тех, кому надо чем-то заполнить газетные полосы.

Малин пробирается через потную толпу репортеров, сама вспотевшая после велосипедной прогулки до управления, избегает Даниэля Хёгфельдта, который смотрит в ее сторону долгим взглядом, машет рукой, кричит:

— Малин, ты можешь мне что-нибудь сказать? У вас есть какая-нибудь версия?

Но Малин игнорирует его, как и всех остальных. В толпе журналистов она видит немало знакомых, с которыми сталкивалась по поводу других расследований.

В холле ее встречает Карим Акбар, по торжественному случаю одетый в безукоризненно отутюженный бежевый костюм и голубую рубашку, которая особенно идет к его загару, приобретенному в Вестервике.