Летний день, или Корыто со старостью

На душе было мерзко. Да по-другому и быть не могло после всего, что произошло. Ладно бы еще так вляпаться по молодости. Молодости простительно многое. Но Дине было уже почти тридцать и разбираться в людях, хоть чуточку, пора было научиться. Хотя мужики, может, они и не люди вовсе? Так… существа какие-то внеземные, инопланетные, может, от того и сложно все так с ними, сложно и непредсказуемо. Внутри опять что-то ёкнуло. Душа. Что это? Понятие эфемерное, и тем не менее какая-никакая, а у всех она есть, и у Дины тоже. Где она помещается у других, Дине было наплевать. У нее болело где-то посередке, под кружевной дымкой роскошного французского бюстгальтера. Дина нахмурилась, легкая складка пролегла между бровями. Как это ни прискорбно, но приходилось признать – в очередной раз она потерпела фиаско, угрохала уйму времени и сил на объект пустой и недостойный. Дина толкнула стеклянную дверь. Пройдя через турникет, заскочила на движущуюся ленту эскалатора. Навстречу ей из подземелья поплыли серые безразличные лица пассажиров, вцепившись в поручень, они смотрели сквозь Дину, дышали в область, сформированную впередистоящей спиной и нижней ее частью. Чуть выше, чуть ниже, кому как повезет.

«Ненавижу их всех! – Вытянувшись в струну, девушка встала на носочки десятисантиметровых шпилек. – Только бы не попал в щель каблук», – галопом проскакала мысль не менее насущная.

Спустившись на станцию, Дина спрыгнула с эскалатора, прошла между колоннами и растворилась в толпе. Судя по табло, поезда уже не было больше трех минут, по меркам метро время достаточное для того, чтобы вызвать легкое волнение ожидающих. Народ все прибывал. Девушка встала ближе к колонне, почти прислонилась к ее холодной гладкой поверхности. Дина никогда не понимала безумцев, выстраивающихся вдоль самого края, за спиной совершенно незнакомые люди, а чужая душа потемки, и кто ее знает, что она может выкинуть. Послышался гудок несущегося состава. Дина инстинктивно отпрянула. Показавшись из темного горла тоннеля, состав вылетел на платформу и остановился. Разъехались двери, Дину внесли в вагон. Девушка быстро осмотрелась, держаться, как всегда, не за что – для столичной подземки дело обычное. Тут главное не бунтовать, стать маленькой молекулой людской массы, принявшей очертания вагона, и двигаться с ней в унисон, не диссонировать. На этот раз Дине повезло. Со всех сторон ее подпирал вполне приличный народ. Подземка имеет свою особую классификацию приличности. И, как ни странно, внешность здесь не стоит во главе угла. Иногда вид у человека вполне достойный, а вот ехать с ним рядом невыносимо. Дина осторожно поводила носом, поблизости, слава богу, не оказалось личностей в рамках метро асоциальных: дамочек, возлагающих слишком большие надежды на парфюм, лиц, бойкотирующих производителей дезодорантов, и товарищей с ярко выраженным своим запахом. До Дининой станции ехать было минут двадцать. Дина, насколько позволяли носы и пятки рядом стоящих туфель и ботинок, расставила ноги, встала поувереннее. Сжала в локтях руки, как учили когда-то на тренинге по выживанию. Как ни верти, а жизнь в мегаполисе диктует свои правила, что ни день, то битва. Грудную клетку, конечно, не раздавят, все-таки плотность не та, в конце концов, обычный час пик, а не похороны Сталина, а вот ремешок от сумки оторвать могут, да и охотников невзначай прижаться к ее груди кругом хоть отбавляй. Зажав локтем сумку, Дина грозно зыркнула на подростка, льнущего к ней сбоку, и опять погрузилась в свои тяжелые мысли, прерываемые механическим голосом, объявляющим остановки. В груди опять заклокотало.

«Ну, почему, чтобы что-то понять, нужно прочувствовать это на собственной шкуре? Она что, казенная, что ли?» – продолжила внутренний монолог Дина. Вопрос остался без ответа.

Объявили очередную станцию. Вокруг наметилось шевеление. Люди менялись местами, кто-то пробирался ближе к выходу. Справа девушка почувствовала слабый толчок. Рядом с ней вырос высокий, седовласый исполин. Мужчина втиснулся в щелку между ее грудью и спиной впереди стоящего пассажира, стал ввинчиваться, делая круговое движение по часовой стрелке. Дверь была за его спиной. Дина прижала сильнее руки к груди, уперлась в пол, стараясь, чтобы шестеренки его вращения не подцепили также ее и не развернули в противоположную сторону. Мужчина продолжал вращение, последним, что увидела девушка, были его густые усы, слишком контрастирующие с жиденькими волосиками на голове. Дина, и без того раздраженная и обозленная на всех мужиков, раскрыла было рот, но мужчина, потоптавшись на месте, уже закончил вкручивание и как ни в чем не бывало замер.

– Сделал свое дело – и мордой к стенке… – Дина была явно не оригинальна.