Летний детектив (сборник)

Она вспомнила и о своих долларах – две бумажки по сто, которые она хранила в Диккенсе на случай своего приезда в Москву. Она достала стремянку и стала один за другим перебирать зелёные тома. Помнится, она сунула деньги в «Давида Копперфильда», но не исключено, что в этом принимал участие «Домби и сын». И там нет, и тут нет. Значит надо перебирать все двадцать девять томов. Присутствующие внимательно следили за её действиями, наконец Вероника не выдержала:

– Маш, у тебя тоже деньги украли?

– Похоже на то.

– Я говорил, что здесь был кто-то свой, – твёрдо сказал Саямов. – Он знал, где деньги искать.

– Да ничего конкретного он не знал. Я сама толком не помню, где у меня лежали эти двести долларов. Просто сейчас каждый вор знает, что вся интеллигенция деньги хранит в книгах. Не на посудной же полке их держать.

– А я опять за своё. Вы живёте на седьмом этаже. Шпингалеты все целые, балконная дверь закрыта. Стало быть, нарушитель попал в дом через дверь. Какую-никакую экспертизу я уже сделал. Не первый год в органах. Ваш замок не взламывали, а открыли родным ключом. Вы ключиков часом не теряли? – спросил он у Гали.

– Нет. Они всегда со мной. А дубликат у Марьи Ивановны в деревне.

– Значит, кто-то чужой вашими ключами на время завладел, слепок сделал и на место их положил.

– Полный абсурд, – не выдержала Марья Ивановна. – Такой сложный путь! И для чего? Откуда вор мог знать про мои деньги, если я сама про них забыла? Что ему, больше воровать не у кого?

– А может быть, ты не в Диккенса их положила, а во Франса? – участливо поинтересовалась Вероника. – Они же одного цвета.

Марья Ивановна перевела взгляд на самую нижнюю полку, где стояли менее востребованные книги. Да, Франс… восьмитомник. В третьем томе обнаружилось старое письмо от Улдиса. Господи, когда это было? Целая вечность прошла. И тут как озарение – а не это ли искал неведомый вор? Рядом с Франсом стоял чёрно-белый альбом «Дрезденская галерея». Толстый, пухлый, да ещё подмоченный альбом, купленный по дешёвке. Издание старое, ещё тех времён, когда дрезденские шедевры считались нашей собственностью. Репродукции очень плохого качества, потому и заткнуты на нижнюю полку. Но зачем кому-то понадобились бумаги почти столетней давности? Они же ничего из себя не представляют. Так… пыль, прах. Бумаг на месте не было. Может, украли, но не исключено, что она сама их выбросила или переложила в другое место. Трудно вспомнить, если ты сделала это десять… а может быть, двадцать лет назад.

– Галя, милая, живите спокойно. Ничего серьёзного у меня не украли. Двести долларов я как-нибудь переживу. А вы можете считать, что за два месяца вы мне заплатили.

– Это как это? – вмешалась Вероника. – Ты что, Маш, богаче всех?

– Давайте нашу потерю поделим пополам, – смущаясь, сказала Галя. – Тогда я буду вам должна триста.

Вероника недовольно фыркнула – они там, в банке, побольше получают, чем пенсионеры. Молодая, и уже такая меркантильная. Но Марья Ивановна уже кивала головой.

– И вот что, Галочка, из моих денег купи, пожалуйста, новый замок и позови слесаря, чтоб вставил. Ключи от дома как-нибудь переправишь мне с оказией.

– А я в свою очередь поспрашиваю население, – заверил Саянов, уходя. – Вдруг кто-нибудь заметил, какие неведомые гости к вам наведались. Преступников надо находить и наказывать.

Словосочетание «неведомые гости» вызвало у Марьи Ивановны безотчётный страх. Другой неведомый гость уже посетил её на даче, и в руке у него был пистолет.

– Да. Марья Ивановна, я забыла вам сказать, – обеспокоилась вдруг Галя. – Вам звонил… давно, сейчас посмотрю, у меня где-то записано, – она с ожесточением листала большую телефонную книжку. – Вот! Вам звонил Натан Григорьевич и передавал привет.

– Какой Натан Григорьевич?

– Ваш начальник отдела.

– Да он умер два года назад, – сказала Марья Ивановна испуганно.

– Этот не умер. Он вами очень интересовался. Говорил, что бывшие сотрудники решили отметить какую-то дату. Вас тоже хотели позвать. Я сказала, что вы в деревне.

– Когда был звонок?

– В июне. А теперь простите, я должна бежать в банк.

Глядя на помертвевшее лицо подруги, Вероника несколько деланно рассмеялась:

– Маш, это просто дурацкий розыгрыш. Ну их всех к чёрту. Давай кофе пить.

Обряд приготовления кофе, даже если вы пользуетесь растворимым продуктом, способствует усмирению разгулявшихся нервов. Когда были заданы все необходимые вопросы – «Тебе с молоком? Сколько ложек сахару? Может, хочешь сукразит? У меня израильский… Печенье будешь? Правда, ему, наверное, сто лет…», – Марья Ивановна успокоилась и начала важный разговор.

– Верочка, у меня столько неприятных событий последнее время, что голова кругом идёт. Может быть, поедешь со мной? Поживёшь немного в деревне. Ну хоть недельку. Тебя и туда привезут, и оттуда увезут. Я всё устрою.

– А Желтков, а Муся? Куда я от них могу уехать?

Желтков, эгоист и собственник, всегда вызывал негодование Марьи Ивановны. Муся – пожилая особа неизвестной породы, скорее всего дворняга, вызывала сочувствие, но в данной ситуации её тоже можно было отодвинуть на задний план.