Летний домик с бассейном

Тут Юдит расплакалась. Я тяжело вздохнул. У меня совершенно не было на это времени. Мне надо домой, обсудить с Каролиной, что делать. Через несколько дней начнутся осенние каникулы и мы вчетвером отправимся самолетом в Лос-Анджелес. Я должен поговорить с Каролиной, не уехать ли нам чуть раньше, — но так, чтобы ни в коем случае не упомянуть разговор с Аароном Херцлом.

— Ты сказал, что никак не можешь держать меня рядом, Марк! — всхлипывала Юдит. — Что мы больше не должны видеться. Ты буквально так и сказал: «Слишком много всего произошло. И сейчас я никак не могу держать тебя рядом». Я просто ушам своим не поверила! Как ты мог быть таким жестоким! Ралф скончался всего лишь получасом раньше.

Я неотрывно смотрел на нее. Я не ослышался? Я всегда гордился способностью меньше чем за минуту увидеть, чт'o с человеком не так, но это мне даже в самых дерзких фантазиях казалось невозможным. Я смотрел ей в лицо. Помимо того что оно было залито слезами, на нем читалось главным образом недовольство. Подспудное недовольство, причем такое, с каким, собственно, иные люди рождаются на свет. Это недовольство не истребить ничем. Дорогие кофеварки, внимание, перестройка дома… недовольство ненадолго отступает на задний план, но тут как с протечкой на обоях: можно прикрыть ее новыми обоями, но со временем бурые пятна опять проступят на поверхность.

И ничего ведь особо не поделаешь. Можно чуть приглушить недовольство медикаментами, так называемыми веселящими таблетками, но в конце концов оно вернется, с еще большей силой.

Я знал, стереть недовольство с лица Юдит можно только инъекцией. И стереть навсегда.

Мне вспомнилась ее реакция на пляже, когда Ралф запустил котелок. Ее сетования на грохот вообще. Ее беспокойство по поводу залога, который квартирная контора может не вернуть. А затем вспомнилось то, о чем мне рассказывала Каролина. О Стэнли и Юдит у бассейна. Он всю ее облизал, сказала Каролина. В самом деле всю.

Теперь я знал, что надо делать. Встал, обошел вокруг стола. Положил руки на плечи Юдит. Потом наклонился, коснувшись щекой ее щеки.

Я ожидал тепла. Мокрой, но теплой щеки — только вот плакала она холодными слезами.

— Милая моя Юдит, — сказал я.

52

Мы сидели у бассейна. Вдвоем. Я и Юлия. Каролина с Лизой уехали в Санта-Барбару, решили пройтись по магазинам. Стэнли был в Голливуде, на обсуждении нового проекта. Эмманюель поднялась наверх вздремнуть.

Юлия лежала на животе на надувном матрасе, в тени пальмы. Я устроился в шезлонге, листал журналы, которые вынес из дома. Последние номера «Вога», «Вэнити фэр» и «Оушн-драйва». Издалека в самом деле долетал плеск океана, как и говорил Стэнли. Временами слышались и гудки поездов. Между домом Стэнли и океаном проходила неохраняемая одноколейная эстакада. Гудки поездов звучали иначе, чем год назад в гостинице городка Уильямс, — хотя, вполне возможно, я просто иначе их слушал.

Я посмотрел на Юлию. Может быть, она спит. А может быть, нет. У изголовья матраса лежал ее айпод, но наушники она не надела. В Нидерландах сейчас осень. Здесь же приходится сидеть в тени, потому что на солнце слишком жарко. Я рассчитывал, что из Медицинской дисциплинарной коллегии позвонят и спросят, почему я не явился в тот вторник. Но звонка не последовало. И в последующие дни было тихо. В пятницу я позвонил сам, ответила секретарша, которая сообщила, что все текущие дела перенесли на «после осенних каникул». Еще раз спросила мое имя. «Доктор Шлоссер, — сказала она. — Да, нашла. У меня в компьютере ваше имя помечено красной стрелочкой. Это означает, что ваше дело будет рассмотрено в первую очередь. Но все равно только в течение недели сразу после каникул. Результат вам сообщат не позже конца той недели».

На следующий день начались осенние каникулы, и мы вчетвером вылетели в Лос-Анджелес. Стэнли предложил встретить нас в аэропорту, но я сказал, что в этом нет нужды. Мы взяли напрокат машину и меньше чем за два часа по шоссе номер один добрались до Санта-Барбары.

Первые дни мы почти ничего не делали. Сидели у бассейна, гуляли по торговым улицам. Снова ели на пристани крабов.

— У меня есть теория, — сказал Стэнли на третий день. — Я долго над этим думал. Хотя… не так уж долго.

Мы сидели в рыбном ресторане на пляже. Солнце только что зашло. Каролина, Эмманюель, Юлия и Лиза ушли прогуляться вдоль воды. Стэнли вынул из кулера бутылку белого вина, наполнил наши с ним бокалы.

— Праздник середины лета, — продолжал он. — В прошлом году. Мы были на берегу с девушками. Ралф пытался ударить ногой норвежку. Потом мы несколько часов друг друга не видели. За это время с твоей дочерью происходит… ну, то, что произошло. Ты думаешь: один плюс один равно двум. Вскоре после летнего отпуска Ралф заболевает. Смертельно заболевает. Годом позже его нет в живых. Я не врач. Не знаю, как там обстоит технически, но, может быть, ты сумеешь мне объяснить.

Я ничего не сказал. Только улыбнулся и отпил глоток вина.