Летний лагерь свингеров

“Я как раз думала об этом”, - весело сказала она. - “Я рада, что ты спросил. Как насчет курицы под соусом из белого вина, красного картофеля, запеченного с травами, и спаржевой фасоли?”

“Какой фасоли*?”

(*п.п. на самом деле в оригинале было англ.[haricots verts] – это название французской зеленой фасоли. Она немного отличается от обычной зеленой фасоли. И, видимо, это название не сильно распространено. Чтобы не ломать голову как это вписать в текст я использовал «народный» способ названия зеленой стручковой фасоли).

“Стручковая фасоль”, - сказала Лия, прежде чем Рен успела ответить.

“Только на пафосе”, - пошутил я.

“Это называется «высокая кухня»,” - едко заметила Рен, - “и тебе не обязательно это есть”.

“Ага, и рисковать вызвать твоё неудовольствие? Нет уж, увольте.”

Она закатила глаза, но одарила меня легкой, ласковой улыбкой.

“Хочешь, помогу на кухне?” - спросил я в качестве извинения.

“Хочешь быть моим су? Ну давай.”

“Эм... Сью?”

Лия покачала головой. “Ты реально ноль в иностранных языках, да?

“Я хорошо владею языком лю-юбви-и”.

Трип хихикнул.

“Он вроде как такой”, - сказала Рен Лии. “Стоит отдать ему должное”.

“О, хорошо”. Она искоса улыбнулась мне.

Рен сразу же приступила к работе, и я обнаружил, что «су» по-французски означает «кухонный раб». Однако я был рад оставить все тонкости на ее усмотрение. В моем представлении высокая кухня – это все, что не из консервной банки.

Ужин был восхитительным. Ничего удивительного. Мы немного посидели за столом, сытые и навеселе от двух бутылок вина. Трип предложил спеть нам серенаду, и мы вышли на веранду с бутылкой портвейна.

“Это был довольно хороший день”, - сказал я, делая глоток рубиновой жидкости.

Рен улыбнулась мне с того места, где она сидела, прислонившись к моей ноге.

“Ты закончила со школьной работой?” - спросил я Лию.

“Да. Слава Богу.”

“Значит, завтра ты можешь расслабиться и получать удовольствие?”

“Я и сегодня получала”, - сказала она, взглянув на Трипа.

Он сфальшивил какой-то аккорд.

Мы посмеялись над ним.

“Итак...”, - сказал я в тишине, - “какие планы на завтра?”

Трип отложил гитару в сторону. “Я думал об этом...”

“И?”

“Это небольшой сюрприз. Я скажу тебе, когда девочки войдут внутрь.”

“Что ж, я понимаю намек, когда слышу его”, - сказала Рен. Она осушила свой бокал и прикрыла ладонью тихую отрыжку. - “Думаю, мы будем внутри. Заниматься женской работой.”

Трип совершенно не уловил ее тона.

“Подожди секунду”, - сказал я. - Почему бы тебе не позволить нам помыть посуду? Мы можем поговорить, пока будем это делать. Вы с Лией расслабьтесь и допейте вино. Звучит неплохо?”

Трип выглядел так, словно вот-вот лопнет.

“Ты хороший су”, - сказала Рен и наклонилась, чтобы погладить меня по ноге.

“Хороший парень,” - поправила Лия. Она подарила мне поцелуй, который был полон портвейна и обещания. “Спасибо тебе,” - прошептала она.

“Всегда пожалуйста”. Я встал и жестом подозвал Трипа. “Погнали. На этот раз я мою. Ты вытираешь.”

Мы направились внутрь.

“У тебя, похоже, пунктик насчет посуды, - сказал он немного кисло. Однако он позаботился о том, чтобы мы были вне пределов слышимости с крыльца.

“Не то, чтобы пунктик. Но это кажется справедливым. Кроме того, это делает девочек счастливыми”.

Он покачал головой в недоумении.

“Итак, - сказал я, наполняя раковину горячей водой, - что ты задумал?”

***

Когда мы наконец легли в постель, Лия была пьяна и возбуждена. Я тоже, особенно после всего этого количества подпитываемых алкоголем намеков и множества намеренно-случайных прикосновений. Я сидел, прислонившись спиной к спинке кровати, и пригласил ее сесть верхом на мои колени. Я поцеловал ее, когда она это сделала. Она жадно ответила на поцелуй, ее тело практически вибрировало рядом с моим.

Слегка приподняв ее, я поднес ее соски к своим губам. Она вздохнула и запустила пальцы мне в волосы, пока я покусывал маленькие пухлые бугорки. Она не так сильно возбуждалась от сосков, как Рен, но ей определенно нравилось внимание. Я провел несколько минут, по очереди лаская ее губы и грудь, пока мы не услышали ритмичные звуки секса из соседней спальни.

Я отстранился и посмотрел на нее. Мои глаза привыкли к темноте, и я мог ясно видеть ее лицо в тусклом розовом свете натриевой лампы, располагающейся в конце ряда домов.

“Я скучал по тебе сегодня”, - сказал я.

“Я тоже по тебе скучала.

“И я кое-что понял...”

Она приподняла бровь.

“Мне нравится Рен — я даже люблю ее, — но с ней всё по-другому”.

“Что ты имеешь в виду?”

Я объяснил, что мне нужно изучить реакции Рен, ее симпатии и антипатии. “А твои я просто знаю. Мне даже не нужно о них думать.”

“Это потому, что мы дольше были вместе”.

“Возможно. Но... все гораздо глубже. И это не что-то физическое.”

Она улыбнулась и поцеловала меня, более нежно и ласково, чем раньше, но так же жадно.

В конце концов мы оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.

“Знаешь, чего я хочу?” - задумался я. “Долгий, медленный минет”.

Она изобразила на лице озабоченность. “ Бедный малыш. Разве Рен не заботилась о тебе?”

“О, она заботилась”, - согласился я. “Но не так, как это делаешь ты”.