Летний Рыцарь. Лики смерти

— Или охранять, — вмешалась Лето. — Так, как поступают, например, драконы.

— Угу, ладно. Или это можно уничтожить.

— Нет, нельзя, — вскинулась Мать Зима. — Ваши собственные предания тоже подтверждают это. Ну, тот вздорный немец со всклокоченными волосами…

— Эйнштейн, — пробормотал я. — Ладно, согласен. Но все равно это можно сделать бесполезным. Или продать кому-то другому.

Мать Лето кивнула:

— И то и другое — изменения.

Я поднял руку:

— Постойте-постойте. Послушайте, насколько я понимаю, эта сила Летнего Рыцаря, его мантия, не может существовать сама по себе. Ее нужно заключить в какой-то сосуд.

— Да, — согласилась Мать Зима. — В одну из Королев или в Рыцаря.

— И сейчас она не у Королев.

— Верно, — кивнула Лето. — Будь это иначе, мы бы это ощутили.

— Выходит, она у другого Рыцаря, — продолжал я. — Но если бы это было так, не было бы и никакого нарушения равновесия. — Я почесал в затылке, и до меня медленно начало доходить. — Если только мантию не изменили. Если только не изменили нового Рыцаря. Не превратили во что-то другое. Что-то, что держит эту энергию взаперти, делает бесполезной.

Обе молча, внимательно смотрели на меня.

— Хорошо, — сказал я. — Я сформулировал свой вопрос.

— Задавай, — произнесли обе хором.

— Как мантия передается от одного Рыцаря к другому?

Мать Лето улыбнулась, но выражение ее лица оставалось невеселым.

— Она возвращается к ближайшему ее отражению. К ближайшему, так сказать, сосуду Летних. А та, в свою очередь, выбирает нового Рыцаря.

Это означало, что за этим могла стоять только одна из Летних Королев. Титания исключалась из списка — она развязывала войну с Мэб именно потому, что не знала, где находится мантия. Мать Лето тоже не выложила бы мне всей этой информации, стой за этим она сама. В итоге оставалась только одна.

— Звезды и камни, — пробормотал я. — Аврора.

Две Матери разом поставили чашки на стол.

— Время поджимает, — сказала Лето.

— То, что не должно произойти, может произойти, — продолжала Зима.

— Ты, по нашему разумению, тот, кто еще может восстановить положение вещей…

— …если у тебя хватит сил.

— И храбрости.

— Эй, придержите лошадей, — вмешался я. — Может, мне просто рассказать об этом Мэб с Титанией?

— Об этом не может быть и речи, — вздохнула Мать Зима. — Они идут на войну.

— Остановите их, — сказал я. — Вы двое сильнее Мэб и Титании. Заставьте их заткнуться и прислушаться к вам.

— Не так все просто, — заметила Зима.

Лето кивнула:

— Мы обладаем властью, но в определенных рамках. Мы не можем вмешиваться в дела Королев или Леди. Даже в такой отчаянной ситуации.

— А что вы вообще можете сделать?

— Я? — переспросила Лето. — Ничего.

Я нахмурился и перевел взгляд с нее на Мать Зиму.

Дряхлая, сморщенная рука поднялась и поманила меня.

— Подойди, парень.

Я хотел было отказаться, но ноги сами, без моего позволения, шагнули к ней, и я опустился на колени у ее кресла. Даже отсюда я не мог разглядеть ее. Все ее тело, включая ноги, было покрыто несколькими слоями темной материи. На коленях у нее лежала пара вязальных спиц и бесхитростный прямоугольник шерстяной ткани, из которого тянулись толстые нити грубо спряденной неокрашенной шерсти. Пошарив рукой, Мать Зима нашла ржавые ножницы, отрезала нити и протянула мне вязанье.

Я взял его — снова механически, почти не сознавая, что делаю. Ткань была мягкой, холодной, словно из холодильника, и покалывала пальцы скрытой в ней слабо уловимой, но опасной энергией.

— Концы не завязаны, — негромко заметил я.

— И не нужно, — сказала Зима. — Это расклятие.

— Что?

— Отмена всему, парень. Я отменяю все. Разрушаю. Вот кто я на самом деле. В этих нитях заключается сила, способная отменить действие любого заклятия. Просто приложи ткань к тому, что нужно отменить. Распусти нити, и все так и будет.

Мгновение я смотрел на клочок ткани.

— Любое заклятие? — тихо переспросил я. — Любое преобразование?

— Любое.

У меня задрожали руки.

— Вы хотите сказать… Я могу использовать это, чтобы справиться с тем, что сделали с Сьюзен вампиры? Просто взять и отменить? Снова сделать ее смертной?

— Можешь, эмиссар. — В голосе Матери Зимы зазвучало какое-то сухое, холодное и веселое любопытство.

Я сглотнул и встал, комкая в руке ткань. Осторожно, чтобы не распустить ненароком, сунул ее в карман.

— Это что, подарок?

— Нет, — прошептала Зима. — Но необходимость.

— И что мне положено с этим делать?

Мать Лето покачала головой:

— Это твое теперь, тебе и решать. Мы и так исчерпали все свои возможности реагировать на происходящее. Остальное в твоих руках.

— И поспеши, — прошептала Зима.

Мать Лето согласно кивнула:

— Времени не осталось. Будь скор и мудр, смертное дитя. Ступай с нашим благословением.

Зима зябко убрала свои хрупкие руки в рукава халата.

— Не подведи, парень.

— Адские погремушки, вот только давления не надо, — буркнул я себе под нос.

Коротко поклонившись обеим по очереди, я повернулся к двери. Уже переступая через порог, спохватился:

— Да, кстати. Простите, если мы подпалили немного вашего единорога по дороге сюда.

Я оглянулся и увидел, что Мать Лето выгнула бровь. Чепец Зимы тоже пошевелился, и я увидел желтые зубы.