Летний Рыцарь. Лики смерти

Потом темнота накрыла мои глаза, и я с головой погрузился в жирную, липкую жижу, а единственным звуком, который я слышал, был стук собственного сердца в ушах. Я ждал; легкие мои начали гореть. Я ждал, не шевелясь, а в груди разгорался пожар. Я старался расслабиться и только считал удары сердца.

Где-то на счет семьдесят четыре или семьдесят пять Аврорин круг наконец исчез. Я жадно потянулся за энергией — впитывал ее, лепил в уме нужную ее форму. Я не хотел слишком торопиться, но и не делать этого было трудновато. Выждав, сколько хватило терпения, чтобы не удариться в панику, я снова ощупал заклятие Элейн.

Я оказался прав. Это были те самые чары, которыми она пользовалась еще в детстве, — такими она удерживала меня, когда мой старый наставник Джастин Дю Морне готовился поработить меня. Тогда, мальчишкой, я сумел высвободиться из них, потому что мы с Элейн оба отличались изрядной нетерпеливостью по части обучения магии. Помимо обычных уроков, мы пытались расширить свой кругозор в области самых различных заклятий и заговоров. Порой мы делали уроки до самого ужина, потом окунались во все наши магические изыскания и прекращали это занятие только далеко за полночь, когда головы трещали, а глаза слезились от усталости.

Позже это делалось заметно сложнее, потому что больше всего нам хотелось оказаться в постели и заниматься делами, имевшими отношение не столько к науке, сколько к гормонам, и до усталости уже отнюдь не в глазах… гм. В общем, к этому времени мы научились делить обязанности. Один из нас делал уроки, тогда как другой разрабатывал заклятия, потом мы быстренько сдували все друг у друга и… в постель!

Это я разработал то заклятие. И оно облажалось.

Оно облажалось, потому что ему не хватало ни гибкости, ни изящества. Оно выстраивало вокруг жертвы кокон сгустившегося воздуха, запирая ее в прозрачную невидимую скорлупу. И только. Тогда, подростками, мы считали это чертовски эффективным, несмотря на простоту. Позже, оказавшись на краю смерти, я сообразил, что заклятие-то хрупкое — как алмаз, который, являясь самым твердым веществом на земле, может быть без особого труда разбит, если ударить по нему под нужным углом.

Теперь, когда я точно знал, что делаю, я нашел неуклюжий центр этого заклятия — в том самом месте, куда я поместил его столько лет назад. Здесь, в грязи, в темноте, я сосредоточился на его слабом месте, собрал волю в кулак и пробормотал, не открывая рта: «Стук-постук». Вслух вышло что-то вроде: «Ммтуммффотумм», но это ничего не меняло, ибо я ясно видел это заклятие перед глазами. Струя энергии устремилась в чары, и я почувствовал, как они слабеют.

Сердце мое продолжало колотиться, теперь уже от возбуждения, и я снова надавил на заклятие. После третьей попытки чары окончательно отпустили меня, и я подвигал руками и ногами.

Я справился. Я высвободился из-под заклятия.

Теперь меня просто засасывало то, что больше всего напоминало зыбучий песок.

Время работало против меня: начала кружиться голова, легкие против воли пытались сделать вдох, набрав в себя славной целебной грязи. Я черпнул еще энергии, сконцентрировал ее и постарался не думать о том, что будет, сам того не заметив, повернулся в грязи. Вытянув руки по швам, я позволил легким выдохнуть остаток воздуха и использовал это для выкрика: «Forzare!»

Вырвавшаяся из кончиков пальцев энергия устремилась вниз, больно ободрав мне ноги. Даже магия не может полностью игнорировать физические законы, и поток энергии, направленный вниз, в землю, вызвал вполне естественный реактивный эффект. В результате я пулей вылетел из грязи, подняв целый фонтан брызг. Перед глазами мелькнули туман, какое-то дерево, а потом последовал зубодробительный удар.

Только прокашлявшись, выплюнув полный рот жидкой грязи и отдышавшись немного, я догадался протереть залепленные грязью глаза. Я обнаружил себя висящим на высоте примерно двадцати футов, зацепившимся за сук одного из высохших деревьев. Руки и ноги безвольно болтались внизу, а ремень джинсов больно перетягивал талию. Я попытался оглянуться, чтобы посмотреть, насколько крепко я застрял, но не смог. Возможно, я мог бы уцепиться рукой за одну ветку и встать ногой на другую, но шевелиться удавалось с трудом, и освободиться не представлялось возможным.

— Ты раскусил Королеву фей, — буркнул я себе. — Пережил собственную казнь. Избежал верной смерти. И ухитрился застрять на каком-то долбаном дереве! — Я набрался храбрости и дернулся. Безуспешно. Только один заляпанный грязью башмак слетел с ноги и, влажно хлюпнув, упал на землю. — Боже, надеюсь, никто не увидит тебя в таком идиотском положении.

Где-то в тумане послышались приближающиеся шаги.

Я устало провел по глазам грязной рукой. Ну что поделать, случаются невыигрышные дни.

Я сурово сложил руки на груди, когда из тумана внизу показалась высокая фигура в темной одежде. Полы балахона развевались, лица не было видно под капюшоном, рука в перчатке крепко сжимала деревянный посох.