Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем

«А нынешним 746 году апреля 28 дня по определению Канцелярии от строений велено для обучения арифметики и геометрии малолетних учредить особую школу, и той науки малолетних обучать означенному ученику Охлопкову под смотрением гезеля Сляднева. Ему ж при нем исправлять и чертежные дела, а для копирования чертежей представить ему ж у команды своей из учеников достойного члвка, коему все чертежи от него Охлопова по реэстру принять (ныне Охлопков при школе под смотрением заархитекта Жирарда)». К слову сказать, преемники Охлопкова, очевидно, плохо справлялись со своими обязанностями: «Понеже Канцелярией от строений усмотрено, то в состоящей при оной канцелярии при чертежном архиве некоторые чертежи, а особливо бывшим во дворцах в торжественные дни банкетным столам и фонтанам, имеютца без подписи в котором году оные и кем учинены, и к какому торжеству, того ради по указу Ея и. в. Канцелярия от строений Приказали: находящемуся при объявленном архиве архитектурии гезелю Волкову (Семен Артемьевич) впредь о вступающих без подписей чертежах справливаясь в Канцелярии и с кем надлежит подписывать со изъяснением, чему оные учинены и в котором году, месяце и числе и кем, а без подписи отнюдь не иметь…»³⁵.

По странному стечению обстоятельств Охлопков, этот уже не молодой семейный человек, признанный специалист с многолетним стажем преподавательской работы, застрял в «архитектурных учениках», что обрекло его семью на скудное существование. Охлопков объясняет этот казус чистым недоразумением. Оказывается, при его отправке в Новгород «в данной ему инструкции неизвестно чего ради написан учеником и видно де, что за скорые отправлении учинено ошипкою». Как ученик, он получал всего 96 рублей в год. «От малого окладного мне жалования, – пишет Охлопков, – прихожу во изнеможение, что в пище и в одежде з домашними моими претерпеваю крайную нужду». Охлопков просит Канцелярию от строений ошибку исправить, «чтоб ему против ево братьев, которые службою моложе на быть в напрасном и безвинном закоснении и обиде»³⁶. Его просьба, поддержанная М.Г. Земцовым, надо полагать, была удовлетворена.

Напомним, в биографической энциклопедии сказано, что у Охлопкова был сын Василий 1733 года рождения, ставший в царствование Елизаветы Петровны придворным живописцем. Никаких сведений о нем найти не удалось, но в книге Д.А. Ровинского «Подробный словарь русских граверов XVI–XIX веков» есть сведения о Михайле Охлопкове, также 1733 г. рождения, «из посадских людей». Возможно, он родственник Григория Охлопкова, но, не исключено, что Михаил – его сын, по ошибке названный в энциклопедии Василием (даты рождения совпадают). В 1749 г. Михаил Охлопков был «определен в службу и обретался в Рисовальном департаменте» при Академии наук, получая годовое жалованье 15 руб. В 1753 г. определен в «Грыдовальном департаменте», учился у таких мастеров, как Иван Соколов и Григорий Качалов. «Оные ученики, – читаем данную ему и его товарищам характеристику, – имеют понятие изрядное, и видно, что вперед из оных надежда имеет быть добрая»³⁷. Судя по «Реэстру чинам, состоящим при Академии Наук», М. Охлопков в 1766 г. все еще числился учеником 3-го класса при Живописной палате³⁸.

Петр I или, скажем его словами, «государство ему врученное» не только посылало учиться молодежь в европейские страны, но по возвращении помогало им поставить собственное дело. По здравому рассуждению Петра I, как нельзя производить в офицеры тех, которые «с фундамента солдатского дела не знают», так и будущие промышленники должны досконально изучить ремесло. Так в Петербурге появилась артель Ивана Алабина.

«Цветочного и урного дела» мастер Иван Алабин

В начале 1717 г. для учебы в Голландию были отправлены молодые «ребята» для постижения наук и ремесел. В посланном 22 марта 1717 г. письме комиссару Соловьеву Петр I писал: «Когда приедут в Галандию из Копенгагена от посла князя Долгорукова, также и из Ростока от генерал-маэора князя Голицына ребята (которых отдавать в разныя науки)… оных прими и вели их поить и кормить». Среди 69 «недорослей» – знакомый нам князь Михайло Нерыцкий, и «школьники: школы грамматики» – Иван Алабин и Ермолай Кравцов, «школы инфимии» – Данило Овсянников. В Славяно-греко-латинской академии были низшие классы фары, инфимы и грамматики. В них преподавали грамматические правила церковнославянского, русского и латинского языков, причем так хорошо, что ученики могли понимать тексты древних авторов³⁹. Возможно, за границу послали этих «ребят» еще и потому, что они знали латынь.

Уже там, на месте в Амстердаме, решалось, к каким их наукам определить⁴⁰. Алабина, Кравцова и Овсянникова гончарный мастер Бонавер по заключенному с ним контракту обязан был обучить производству печных изразцов, садовых керамических ваз и урн⁴¹.