Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем

Почти все перечисленное можно разглядеть на чертеже Земцова. В боковых залах на верху каскадов сидит, свесив ножки, одна из трех загадочных «немпорин», по-видимому, морских нимф. Остальные две нимфы находились по ее сторонам. Ниже на уступчике примостились два «отрока» с дельфинами (виден только один и без дельфина). А еще ниже в бассейне стоит «отрок морской»: тритон, трубящий в морскую раковину – рожок. Под верхним бассейном помещена голова сатира, из которой в нижний бассейн, как сказано в экспликации, «вода бежит». К сожалению, не нашлось места на чертеже Земцова лебедям. Как помним, «два лебедя свинцовых» упомянуты в перечне доставленных из Англии свинцовых фигур, заказанных Маттарнови, но в описи 1771 г. говорится о четырех свинцовых птицах. В центральном зале, кроме каскада, в шести полуциркульных нишах размещались в бассейнах позолоченные фигурки «отроков-тритонов». Запрокинув головы, они трубят в раковины – водометы. В экспликации сказано, что «позади фонтанов тритоновых… зеркала зделаны великие в золоченых рамах». Изначально их было шесть, но к 1771 г. уцелело лишь пять, причем три оказались разбиты. Зеркала такого большого размера – 3 х 1,5 фута – представляли собой исключительную ценность.

Современники отмечали, что стены Грота украшены драгоценными раковинами и самоцветами. На чертеже даже можно различить, какие именно раковины шли в дело. Так, декоративные панно на стенах покрыты створками гребешков и устричных раковин наподобие рыбьей чешуи. В отделке пилястр использованы длинные конусообразные рожки, а русты на пилястрах украшены одной и двумя самыми крупными и дорогими океанскими раковинами. Гирлянды из створок отделяли архитрав. Поверхность сводов сплошь покрыта живописным сетчатым орнаментом все из тех же раковин. Зрителям они казались настоящими. Современник, секретарь прусской миссии в России И.-Г. Фоккеродт, будучи невысокого мнения об архитектурных вкусах Петра I, писал: «Грот выложен самыми дорогими раковинами, каких, может быть, нельзя и найти в Европе в таком множестве и в одном собрании. Но все так пригнано и втиснуто одно в другое, что красоту одной раковины затемняет другая и из целого не выходит ничего верного природе, что могло бы принести удовольствие взору»¹⁴⁷. Суждение Фоккеродта отражает его личный вкус; взыскательный критик недоволен тем, что в отделке Грота слишком много изощренного искусства и «ничего верного природе».

Можно представить, какое сильное впечатление производил интерьер Грота. Как указывалось, все три зала с огромными, во всю стену, проемами представляли собой единое слегка расчлененное целое. Посетители попадали из сада в центральный хорошо освещенный зал, который казался еще светлее, оттого что смежные с ним помещения погружены в полумрак. Свет проникал из дверного проема, но главным образом из стеклянного светового фонарика на вершине купола. Световые пятна играли на внутренней поверхности расписного свода. Отраженные в зеркалах лучи преломлялись в потоках воды, высекали искры из фонтанных струй, поджигали драгоценные камни и створки перламутровых раковин. Сверкала золотом скульптура, сталактиты из туфа и стебли кораллов отбрасывали причудливые тени на белый мрамор античных статуй. Но в боковые залы свет пробивался с трудом через дверной проем, забранный декоративной густой решеткой и через небольшое верхнее круглое окошко, загроможденное стоящим в проеме бюстом древнегреческого философа. В полутьме этих глухих помещений рассеянный свет затевал свою волшебную игру в отблесках воды, золота, перламутра и мрамора. Зеркала производили сказочный эффект – в них отражались спина мальчика-тритона и полукружие фигурного бассейна в форме раковины. Создавалась иллюзия, будто цельная фигура стоит посередине раскрытой двухстворчатой раковины. Зеркала установлены напротив друг друга, и потому, в какую сторону не смотри, увидишь себя, идущего себе навстречу на фоне бесконечно убегающих рядов фонтанов. Соловьиные трели спрятанного в отдельном помещении водного органа перекрывали шум каскадов и фонтанов. Дематерилизация пространства, сотканные из света стеновые завесы, иллюзорная игра зеркальных отражений, движение воды, естественный звук водных струй в сочетании с волшебным звучанием органа – все в интерьерах Грота почерпнуто из арсенала приемов мастеров барокко.