Летний сад

Издавна присущее русским зодчим уменье бережно относиться к тому, что было сделано их предшественниками, и, создавая новые ансамбли или прикасаясь к чужим сооружениям, перестраивая и дополняя их, „брать верный тон", не вносить фальшивых нот, - проявилось в такой, казалось бы небольшой, но очень ответственной работе Шарлеманя, как выполненные им завершающие звенья по сторонам невской ограды. Органически слившись с ней, эти полуоткрытые ажурные веера смягчают резкость перехода от четких вертикалей ее пик и колонн к мягко закругленным горизонтальным линиям расположенных рядом гранитных мостиков.

В 1827 году Шарлемань построил в саду павильон - Чайный домик, одно из немногих деревянных сооружений той поры, доживших до наших дней. Срубленный из бревен и обшитый досками, Чайный домик по своим архитектурным формам и украшениями не отличается от современных ему каменных зданий.

В скором времени против ворот новой ограды, около единственного сохранившегося в саду Карпиева пруда, появилась величественная ваза - урна из розового эльфдальского порфира. Стройная и гордая, достигающая вместе с темно-красным порфировым пьедесталом почти пяти метров в высоту, она похожа на обелиск, какие воздвигали в честь побед русского оружия.

Ваза - подарок шведского короля. Не потому ли и поставили ее в Летнем саду, где все хранит воспоминания о Северной войне?

Воспоминания… Они притаились в каждом уголке сада. Где-то здесь, около сонной глади пруда, настигли они Анну Ахматову:

И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,

Любуясь красой своего двойника.

…

А шествию теней не видно конца

От вазы гранитной до двери дворца.

…Вот проходит по саду мальчик Пушкин. Ожидая в Петербурге открытия Царскосельского лицея, он часто гуляет около петровского дома, где некогда бывал его прадед - „арап Петра Великого" Ганнибал. Иногда он приходит сюда с Пущиным, будущим однокашником и другом всей его недолгой жизни, которому судьба уготовила двадцать лет сибирской каторги за участие в декабрьских событиях 1825 года.

…Вот Пушкин уже зрелый человек, познавший славу величайшего поэта России и горечь жизни. В 1833 - 1834 годах он живет на Пантелеймоновской улице, в доме Оливье, „что против Летнего сада". Он ходит сюда запросто, в домашних туфлях и халате. На садовых скамейках он пишет, читает, дремлет. Но бывшая петровская резиденция для него не только место приятных прогулок. Его воображением владеет образ основателя города: он только что закончил „Медного всадника", с увлечением работает над „Историей Петра Великого". Атмосфера сада воскрешает образы минувшего, волнует творческую фантазию. „Последний - посмертный - бессмертный подарок России - Петра", он в этой атмосфере остро ощущает свою духовную связь с той Россией, начало которой положил Петр. Шутя он называет сад так же, как и Петр: „мой огород".

Примерно в те же годы, рано поутру, на пустынных еще аллеях сада часто появлялся молодой человек в тиковом рабочем халате. Положив на землю сверток с малярными кистями, он садился на ведро для краски и на скверной серой бумаге старательно рисовал статуи, освещенные первыми лучами солнца. Молодого человека звали Тарасом Шевченко. Крепостной помещика Энгельгардта, отданный в учение „комнатному живописцу" Ширяеву, он мечтал стать художником. Здесь, в Летнем саду, около статуи Сатурна произошло его знакомство с учеником Академии художеств И. М. Сошенко, знакомство, сыгравшее впоследствии столь важную роль в его освобождении от крепостной зависимости. С Летним садом связано и начало поэтического творчества Шевченко. „О первых моих литературных опытах, - писал он, - скажу только, что они начались в том же Летнем саду, в светлые, безлунные ночи".

Много незримых следов, которые никогда не сотрутся, хранят аллеи Летнего сада. По ним проходили Тютчев и Гончаров, Гаршин и Куприн, Чайковский и Серов, Блок и Маяковский… Трудно, пожалуй, сказать, кого из тех, кто принадлежал к художественным, интеллектуальным кругам России, не видела Нимфа Летнего сада; кто знает, сколько здесь передумано дум, сколько родилось всевозможных идей и замыслов… Вероятно, поэтому кажется глубоко символическим то, что первый в городе памятник русскому писателю - Ивану Андреевичу Крылову появился именно в Летнем саду.

Словно прислушиваясь к шуму летящего времени, усталый и печальный, сидит на высоком гранитном пьедестале старый баснописец. Умудренный жизнью человек, он хорошо знает отношения людей и тот зачастую нехитрый механизм, что движет их поступками. Вокруг постамента разместились герои его басен - олицетворение пороков и страстей человеческих: квартет", ворона и лиса, медведь, петух, волк и овца, лев… Исполненные по рисункам лучшего иллюстратора „Мертвых душ" художника А. Агина, они совсем как живые. Удивительное правдоподобие зверей на рельефах объясняется, конечно, еще тем, что делал их, как и весь памятник Крылову, прекрасный знаток животных скульптор П. К. Клодт, автор всемирно известных вздыбленных коней на Аничковом мосту.