Летний сад

Правда, в целом бронзовый монумент, сооруженный в 1855 году, своими большими размерами, массивностью и темным цветом, слишком резко выделяется среди старинной мраморной скульптуры сада и несколько нарушает его общий стиль. Но ленинградцы все же любят этот памятник. Быть может потому, что очень привыкли к нему. Привыкли с тех пор, когда двадцать, тридцать, пятьдесят лет назад, впервые придя в Летний сад, с ребячьим восторгом рассматривали звериное царство на его постаменте.

Вообще вторая половина прошлого века не оставила по себе доброй памяти в Летнем саду. Именно тогда „одно из чудес мира" - решетка со стороны Невы изменила свой первоначальный облик. Причиной тому послужили следующие обстоятельства.

4 апреля 1866 года в четвертом часу дня на Дворцовой набережной у ворот сада собралась небольшая толпа прохожих. Ожидали появления царя, который почти ежедневно здесь прогуливался. Когда Александр II вышел из сада и направился к стоявшему на набережной экипажу, навстречу ему сквозь толпу протискался человек. Не торопясь он вытащил пистолет - грянул выстрел. Но стрелявший, студент Московского университета Дмитрий Каракозов, промахнулся. Несколько дней его допрашивали и пытали в казематах Третьего отделения, находившегося поблизости от Летнего сада, на набережной Фонтанки. Затем перевезли в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.

3 сентября 1866 года, когда в Летнем саду еще зеленели липы, Каракозова казнили. А в память о „чудесном спасении священной особы царя" безжалостно изуродовали ограду. В центре ее, на месте главных, самых больших и величественных ворот, построили безвкусную мраморную часовню, двое же малых ворот, находившихся прежде против боковых аллей, перенесли и поставили рядом с часовней.

Усердствуя в проявлении верноподданнических чувств, тогдашние хозяева города собирались перестроить и Верхне-Лебяжий мост (тот, что перекинут через Лебяжий канал у Невы), „украсив" его соответствующей надписью с благодарностью „всевышнему". К счастью, по каким-то причинам эта идея не была осуществлена, и изящный каменный мостик, сооруженный одновременно с Дворцовой набережной, дожил до своего двухсотлетнего юбилея (1968 г.) без всяких изменений. Для того, чтобы по достоинству оценить его и все окружение Летнего сада, пройдитесь как-нибудь вдоль Лебяжьей канавки и с каменной террасы на ее берегу посмотрите вокруг. На плавные, вторящие друг другу силуэты пролетов Верхне- и Нижне-Лебяжьих мостов, на дивные здания за Марсовым полем, на полыхающее в центре его голубое пламя вечного огня революционной России.

…Ленинград хорош всегда, в любую погоду и во всякое время года. Но каждый его уголок, каждый памятник имеет свою, излюбленную пору, когда он до конца раскрывается перед нами. Для Летнего сада такая счастливая пора - золотые дни осени. Расцвеченный ее парадными красками, он торжественно задумчив и величав. Перекликаясь с золочеными орнаментами ограды, жарко горят в прозрачном воздухе раскидистые кроны деревьев. Медленно, точно нехотя, падают, кружатся узорные листья. Бледно-желтые, янтарные, пурпурные, ложатся они на обнаженные мраморные плечи статуй, на гранитные постаменты; подхваченные ветром, пляшут на аллеях, шуршат под ногами.

По Неве, по Лебяжьей канавке, Мойке, Фонтанке неторопливо плывут листья Летнего сада.

3

Летний сад… Бессонница поэтов!

Липы, соловьиные аллеи…

Северные тихие рассветы

Над тобой по-прежнему алеют.

Э. Дубровина

Памятники, улицы, сады и набережные Ленинграда… Они никогда не были равнодушными свидетелями наших радостей и горестей, нейтральным фоном, на котором разыгрывались человеческие драмы и вершились судьбы истории. Они - часть нашей жизни. Вместе с нами они боролись, страдали и побеждали. Вспомните… Вспомните хотя бы только одну октябрьскую ночь семнадцатого года, как перешла на сторону восставшего народа Петропавловская крепость, как отчаянно сопротивлялся Зимний, какую всесокрушающую энергию излучал Смольный.

Вспомните Петроград первых лет революции. Опустевший, притихший, настороженный. Город с грязными улицами и ободранными домами. Город, в котором бесчисленное множество драгоценных произведений искусства, но нет хлеба и топлива. Вот тогда-то и попытались предприимчивые американцы заполучить чудесную ограду Летнего сада: они предложили правительству молодой Советской республики поменять ее на паровозы. И хотя для разоренной, сражающейся с интервентами страны каждый паровоз означал боеприпасы для фронта, хлеб для голодающих городов, ограду не отдали. А паровозы мы вскоре построили сами. И паровозы, и самолеты, и первые в мире звездные корабли. Воистину, как писал когда-то Тютчев: „Умом - Россию не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать - в Россию можно только верить".