Летний сон в алых тонах

Но мне не давала покоя одна мысль. Почему он сразу не последовал за ней в тот момент? Если все-таки собирался ее убить. И почему канистра?

– К тому же я видел его в тот вечер, – добавил вдруг Пол.

Мы с Рози одновременно подались вперед.

– В самом деле?

– Йес, на холме у гостиницы.

– Когда же?

– Поздно вечером – у задней части дома, в кустах.

– Ты сообщил об этом полиции? – спросила Рози.

– О боже, йес! Are you crazy? Они же допросили почти всех, кто был на острове. Я рассказал, что видел его с девушкой, примерно того же возраста, что и он сам.

– Но это была не Каролина?

– Нет. Я, конечно, порядочно выпил, я всегда напиваюсь в этот праздник. У шведов принято так много запасать спиртного к этому дню, что в нем можно плавать. Crazy Swedes![13]

– Значит, ты видел его с девушкой и это была не Каролина?

– Угу.

– И что они делали?

– Я видел только, как они разговаривали. Я вышел покурить и заметил их. I promise you – я курю, только когда intoxicated![14]

– У меня то же самое, – кивнула я.

Рози повела подбородком и с интересом уставилась на Пола.

– И что, как полиция отреагировала на твои показания?

– Они их записали, и все. Но что-то подсказывает мне, что они уверены, что схватили кого надо. Хотя я и рассказал им, что я видел. Чтобы это не выглядело, словно я что-то утаиваю. А видел я Бенжамина с совершенно другой девушкой.

– Но как ты узнал, что это была не Каролина? – спросила Рози.

– Потому что у той девушки были рыжие волосы.

Глава одиннадцатая

Йенни лежит в своей постели, но сон никак не идет. Все медленно качается вверх-вниз, словно она очутилась в межпланетном пространстве. Она так и не сумела привыкнуть к этому. К жизни на яхте.

Странная это жизнь. Несмотря на то, что мама (после долгих лет поисков) наконец-то нашла себе мужчину с деньгами, и несмотря на то, что его яхта куда вместительней и роскошней большинства других в Буллхольменской гавани, ей по-прежнему здесь тесно. Куда бы ты ни шел, нужно все время нагибаться. Крохотный камбуз, где есть место только для одного человека, туалет напоминает клаустрофобный шкаф (не говоря уж о том, что приходится самим откачивать мочу и все остальное), и, кроме того, Йенни уже несколько раз стукнулась головой о потолок, когда выбиралась по трапу на палубу.

То ли дело Стокгольм. На Йердет все прочно и незыблемо. Небольшая трехкомнатная квартирка у парка Тессин, может, и не самая уютная, но, по крайней мере, там не укачивает.

Это уже второе лето, которое она проводит в Буллхольменской гавани со своей новой семьей. Три мучительные недели на том же самом островке. С мамой плюс новой «сестрой» и новым «папой».

Прошлым летом погода выдалась на редкость хорошая.

Йенни ненавидит хорошую погоду.

Погожие деньки выставляют слишком много требований, внушают слишком много тревог. Йенни любит черные тучи, ливень и гром. Самая подходящая погода для человека, который хочет лежать в своей каюте и читать книги. Именно так Йенни провела бы всю свою оставшуюся жизнь. За чтением книг и в одиночестве. И чтоб ее никто не трогал. Из-за этой так некстати выдавшейся прошлым летом хорошей погоды ее мать Лена чувствовала себя обязанной по нескольку раз на дню трясти Йенни и говорить: Эй, разве ты не видишь, как хорошо сегодня на улице? Иди прогуляйся, пообщайся с людьми. Возьми с собой Каролину, покупайтесь вместе! Веди себя как обычный подросток!

И Йенни делала все, что ей говорили. Но только потому, что деваться ей было некуда, а сцен закатывать не хотелось. Но это было ужасно. Йенни частенько думала о том, что она не создана для общения. Или даже для общества вообще. Она вспоминает, как в тот раз подумала, что следующее лето вряд ли сможет стать хуже, чем предыдущее. Но в этом году они снова сюда приплыли. А вчера утром Каролину Аксен, ее новоиспеченную «сестру», нашли утонувшей на той стороне острова.

Последние два дня выдались невероятно странными. Словно в кино. Все началось с того, что она проснулась от крика. Пронзительного вопля, который резал ее и скреб вдоль позвоночника, словно острый коготь. Йенни резко вынырнула из сна и вскочила с постели. А когда выбралась на палубу, то увидела, как ее мама лежит, скорчившись, на причале, а ее отчим Людвиг Аксен стоит рядом и дрожит всем телом перед двумя взрослыми мужчинами, которых Йенни приняла за полицейских.

В тот момент сердце Йенни забилось с такой силой, что она подумала, что оно сейчас разорвет ее грудную клетку, выпрыгнет и приземлится на палубу, прямо на одну из подушек марки «Лексингтон», словно дрожащий окровавленный кусок мяса.