Летний сон в алых тонах

Я киваю. Кажется, я немного не в себе, раз в такой вечер завела разговор о Данне. Впрочем, ничего удивительного – я, когда перепью, начинаю тарахтеть, как ведущий на радио «Микс Мегапол». И меня не заткнуть, пока я сама не выдохнусь.

– Он терпеть не мог, когда я курила. И не потому, что я делала это часто, как в восемнадцать или девятнадцать лет – в последние годы я почти не курила. Так, только от случая к случаю, на прогулках или вечеринке, где есть балкон. И если я приходила домой и от меня пахло дымом, Данне сразу мрачнел, даже спать со мной в одной постели не соглашался – стелил себе на диване. Представляешь? НА ДИВАНЕ. Ума не приложу, как он мог учуять запах. С таким нюхом ему бы в полиции собакой-ищейкой работать. Он, кстати, даже внешне был немного похож на овчарку. И знаешь что, Адам?

– Нет…

– Теперь, когда его больше нет рядом, я могу курить столько, сколько захочу. Хоть круглыми сутками. Круто, правда?

Он забавно выгибает одну бровь.

– Ну, если ты так говоришь, дорогая Силла. Независимость – прекрасное чувство.

А ведь он прав, думаю я. Абсолютно прав! Посреди пьяного дурмана на меня словно нисходит озарение. Независимость! Словно передо мной в этот вечер сидит Далай Лама. Ведь именно об этом и идет речь. В последние годы я была как зомби! Жаждущий надежности, как наркоман героина, сметанно-луковый зомби. Какой же я была зависимой и беспомощной! Вся моя жизнь крутилась только вокруг Данне и его друзей – хотя большая их часть была такими скучными, что хоть волком вой. Единственное, что у меня еще оставалось лично моим, это работа. Ну разве не печально? Еще как печально! И я даже не могу ни в чем винить Данне. Ведь я сама решила быть с ним. Выбрала нашу совместную дремотно-сонливую жизнь. Бросилась с головой в этот омут. Давай съедемся и станем жить вместе! Давай откроем общий счет в банке! Давай научимся готовить что-нибудь посложнее яичницы и кофе! И для чего? Наверное, все потому, что я слишком боялась одиночества, была слишком неуверенной в себе. Несамостоятельной. Но теперь-то все будет по-другому. Теперь я стану смелой и храброй, впервые за всю мою жизнь. Как там поет Миранда Ламберт, моя любимая певица в стиле кантри: Happiness ain’t prison, but there’s freedom in a broken heart[24].

– А ты знаешь, – говорю я. – Мы еще ни разу не успели поговорить о тебе и твоей жизни.

Он смотрит мне в глаза.

– О моей жизни?

– Ну да, и твоей девушке. Сабрина, верно? Или нет, это же имя ведьмы-подростка из мультфильма. А эту зовут…

– Сабина, – подсказывает Адам.

– Во, точно! Ты и Сабина, вы ведь вместе, ага?

Он ухмыляется и делает глоток из своего бокала. Крохотная капелька воды от кубика льда поблескивает на его влажной верхней губе. И что-то такое во мне хочет протянуть руку и смахнуть ее прочь.

– Ну… пожалуй, что и так. Наверное.

– Наверное? Так вы не вместе?

– Ты меня сейчас допрашиваешь, Силла?

Я иронично приподнимаю бровь.

– Пожалуй. И все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас.

– Помогите!

Я смеюсь. Моя нога уже в который раз задевает его ногу под столом. Но теперь я уже не отвожу взгляда. Опасные воды, Силла. Чертовски опасные воды.

– Сабина – чудесная девушка. И мама знает, что в наших отношениях мы то делали шаг вперед, то отступали назад. Понимаешь, жить с полицейским не очень легко. Сама она тоже занята на работе. Она руководит одной пиар-фирмой в Стокгольме, и это отнимает у нее почти все время. И еще она очень много ездит по стране. Так что несколько раз мы были близки к тому, чтобы прекратить наши отношения. Но если говорить о том, как обстоят дела сейчас…

Он замолкает. Я безотрывно гляжу на его кадык, не в силах оторвать взгляда.

– Так вы вместе?

– Это… это сложно.

Наши взгляды встречаются. Я улыбаюсь ему. Но в первый раз за сегодняшний вечер у меня возникает ощущение, что я притворяюсь. Я улыбаюсь, хотя на самом деле мне не хочется этого делать. Как патетично. Я ведь знала, что у него есть девушка. Знала, что ее зовут Сабина. Так откуда же это внезапно появившееся чувство, словно весь вечер коту под хвост?

И в этот самый момент на веранде появляется Пол – слышно, как скрипят и прогибаются доски под его грузным телом. Он звенит в колокольчик и обводит всех гостей дружелюбным, но вместе с тем требовательным взглядом. Намек понят – пришло время закрываться. Мы опрокидываем в себя то, что осталось в наших бокалах – чтобы ни капли не пропало, я даже обсасываю листочек мяты.

– Думаю, я переночую у мамы в садовом домике, – говорит Адам. – Так что нам, пожалуй, по пути?

– Ага. Только подожди секундочку, мне надо сбегать пописать!