Лето 1977

— А она тебе даст такую сумму? — удивился мой наивный дружбан.

— Конечно, — заверил его я, — мы же всё равно ей отдадим их через две недели. Так? Вот и отлично! Тогда поехали.

— Постой, а как же Юленька? — поинтересовался мой шофёр.

— Ах да, — вспомнил босс, — пошли позвоним ей. Скажешь, машина сломалась и будем минут через сорок.

— Да тут ехать недалеко, давай заедем.

— Я в курсе, — определил я гражданина. — Слушай, как говорится: сюды! Мы сами пока, заедем в шашлычную и сделаем там заказ. Заберём дома деньги, затем еду, а уже потом возьмём твою Юленьку? Окей? Возражения есть? Нет? Тогда поехали искать телефонную будку. У тебя «двушка» имеется, а то у меня крупные.

— Откуда крупные-то? — удивился гражданин в очках.

— Из кармана, откуда же ещё, — не соврал я и хохотнув пристегнул ремень безопасности.

* * *

Заехали в шашлычную. Сева, весь белый как мел, дал «взятку»-залог и нам сообщили, что сделают всё в лучшем виде…

Съездили домой за деньгами.

О чём думал мой ошарашенный друг, когда увидел в моих руках пачку сторублёвых купюр, мне не было известно, однако после этого случая, о деньгах, откуда они, чьи они и так далее, он больше никогда меня не спрашивал.

Через полчаса оплатили покупку мяса. Десять килограмм шашлыка, это я вам скажу десять килограмм вкуснятины! Пять-шесть килограмм решили взять на базу и по два килограмма для дома, Севе и мне. Савелий отказывался, но я настоял на своём. Празднуем же!

Также закупили ящик газированной воды, хлеб и зелень. Заехали за Юлей, и рванули в студию.

По дороге Юля рассказала, что наши песни, очень понравились её маме с папой, когда она вчера вечером их спела. Я же подумал, что наверняка, этим песням очень обрадовались соседи, когда Юля начала их исполнять, часов в одиннадцать вечера.

* * *

В студии, мы застали уже «мундыкающего» на бас гитаре Кешу. Тот был недоволен, что мы опоздали на пару часов, но затем обрадовался, после того как учуял запах шашлыка. Басуха была поставлена в угол, и мы позавтракали горячим и источающим «сногсшибательный» аромат, яством.

* * *

— Итак, ребята, — говорил руководитель небольшой части нашего коллектива, — песни, мы будем сегодня изучать, как я уже говорил примитивные. Тексты ещё пишутся, поэтому текстов пока не будет. Сейчас нужно выучить только музыку. Пишите ноты и аккорды, берите листочки… Я буду играть, чтобы вы понимали, о чем идет речь более детально, ну а вы записывайте…

Ученики, вооружились ручками и тетрадками, а профессор присел за пианино.

— Первая композиция…

* * *

— Ну, а какой есть вариант ещё? Сначала записываем партию барабанов и бас гитары, на Севин магнитофон «Аiko», затем включаем запись, играем на клавишах и пишем всё это на Маяк, — разъяснял я. — Давайте попробуем.

Иннокентий понял, как играть, минут через двадцать. После этого подключили магнитофон, установили вокруг барабанной установки микрофоны и решили произвести пробную запись.

Было интересно, как это всё будет звучать.

Покопавшись с настройками микшерного пульта, регулировками громкости и тембра частот микрофонов, которые снимали звуки с барабанов, в конечном итоге пришли к более-менее внятному звучанию.

Ещё через полчаса у нас была записана одна песня.

Была идея, после записать сразу и клавишные партии, но я от нее отказался, решив в первую очередь записать «драм бокс», то есть — бас гитару и ударные.

Все три песни мы записали за час.

Иннокентий играл совсем неплохо и «лажанул» всего пару-тройку раз, из-за чего приходилось переигрывать песню заново. Это было вполне приемлемо, учитывая, что песни, которые он играл, услышал только что.

«Почему же, они так долго не могли отрепетировать „свои“ композиции? Наверное, из-за „плаваний“ по темпу барабанщика, остальные вроде неплохо играют» — задавал я себе вопрос, прослушивая на магнитофоне, получившеюся запись.

В общем, барабаны с басом записались более-менее.

Я принялся объяснять и показывать партии клавиш Севе с Юлей, а Кеша был усажен за магнитофон и включал по моей команде фонограмму ритм секции.

Оба клавишника были профессионалы, поэтому свои партии они выучили практически мгновенно.

— Кстати, мистер Сева, а вы же говорили, что немного умеете играть на скрипке? — задал вопрос я товарищу. Тот подтвердил.

— Всё, завтра скрипку с собой привози, добавим в песенки «плаксивости» …. Всё, хорош лыбиться. Поехали ещё раз. Пишем, — руководил я.

Мы перепробовали разные варианты партий всех трёх клавишных инструментов — советское пианино, советский синтезатор, японский синтезатор. После чего я пришёл к некоторым выводам…

В некоторых вариациях преобладало пианино, в некоторых — японский синтезатор… Неизменно было только одно — на советском «монстре» я играл бы только фоном, потому как звук, издаваемый электроорганом, был несовместим с моим пониманием попсятины…

Через час-полтора песня была готова.

— Какая она грустная… Хотелось бы услышать текст и понять, о чем песня, — проговорила Юля, пристально глядя на меня.

— О любви. О чем ещё-то, нужно петь? — отшутился я улыбнувшись. — Поехали следующую. Она тоже полный примитив, фактически, — то же самое.