Лето

К часу ночи я поднимался к себе под крышу. Я принимал душ, валился на диван и утыкался в какой-нибудь детектив или триллер. Когда так выматываешься, необходимы секс, большое пространство и страх, желательно все вместе и сразу. Если фильм не зацепит вас чем-то самым примитивным, вы не досмотрите его и до половины. Мои веки совсем отяжелели, как и ноги. А стопкам книг, корешки которых пылились у стены, придется ждать до зимы.

В покере всего существует одиннадцать комбинаций карт.

II

Если бы мне не нужно было каждый день работать, я бы хотел писать книги. А так мне всегда не хватает времени и смелости, чтобы написать то, что я хочу. Получается, что мне нужно или серьезно болеть, или сильно страдать. А ничего такого со мной не происходит, каждую минуту моей жизни я испытываю страшную злобу. Смотрю на женщин, на солнце, на животных, на людей, которые по-настоящему работают, и не нахожу времени, чтобы написать то, о чем думаю. Хотя у меня в голове столько всего. Стоит мне только открыть глаза — и я начинаю мечтать. Иногда я думаю, что мечтать — это значит жить.

Она сидела чуть ниже меня, я заметил ее, когда любовался островами, блестевшими на солнце. Было, наверное, около семи часов вечера, она сидела на уступе скалы со школьной тетрадкой на коленях и писала. На ней было маленькое черное хлопчатобумажное платье, открывавшее ее ноги и спину.

Если бы я хотя бы на секунду мог представить, как удивительно прекрасно ее лицо, склоненное над тетрадкой, я бы никогда не осмелился преодолеть те несколько шагов, что отделяли меня от нее.

— Вы пишете мемуары?

Я произнес эти слова осторожно, чтобы не испугать ее.

— Продолжайте любоваться морем, — ответила она мне, не поднимая головы, — и не мешайте мне разбираться со своей жизнью.

Тон сухой. Легкий акцент человека не отсюда. Однако голос ее был все равно замечательный, я бы даже сказал какой-то утонченный.

— Вы приезжая?

— А вы полагаете, что вы у себя дома среди этих скал, которые всегда будут принадлежать только солнцу и ветру?

Ее слова были острее рифов, о которые разбивались внизу волны. Она захлопнула свою тетрадь и уставилась на мои ноги. Она медленно смерила меня взглядом с ног до головы, дерзко и вызывающе.

У меня перехватило дыхание. Ее лицо вызвало во мне такую бурю эмоций, о существовании которых я и не подозревал на протяжении своей бестолковой жизни. Сказать, что у нее были тонкие и правильные черты лица — значит ничего не сказать. Ее лицо ошеломляло. Отталкивало и притягивало. Мне улыбалось и меня унижало. «Я пишу роман, который называется „Спагетти под томатным соусом“, и у меня совершенно нет фантазии. Я итальянка, выросла в Ля-Рошели и каждый день ем спагетти. Вот, теперь вы знаете обо мне все, до свидания!»

Один ее глаз был необыкновенно живым и хитрым, а в другом притаилась бесконечная грусть. Солнце уже запрокинулось за остров, а я все не мог решить, какой из них мне нравится больше. Хитрый уже пугал меня. С каких же пор эти глаза вот так борются друг с другом? Из-за этого у нее было легкое косоглазие, которое делало ее еще очаровательней. Эта молодая женщина казалась совершенно измученной. Измученной, как человек, который нигде не может найти себе пристанище.

Оттуда, где я стоял, мне была видна ее грудь. Маленькая, но такая же высокомерная, как ее глаза. Такая же острая.

— Если вы любите спагетти, приходите к нам в ресторан «Под соусом». Мой друг Тони готовит спагетти как никто другой, со сливочным соусом, с оливковым соусом и зеленью, с пармезаном. Приходите в любое время, вы будете нашей гостьей. Я всегда мечтал написать роман. Десять лет назад я придумал первую фразу и с тех пор ищу вторую.

Она заинтересовалась и спросила меня, что это была за фраза.

— Когда он вернулся с Канарских островов, небо было безмятежно-канареечного цвета.

Она рассмеялась.

— Где находится ваш ресторан?

Я ей объяснил.

— Захватите с собой вашу тетрадку, обменяетесь с Тони рецептами.

— Меня интересуют только рецепты как быть счастливой, остальное не имеет значения. Спагетти — это лучшее, что я нашла, на них все-таки можно положиться.

Я опоздал в ресторан на целый час. Тони сказал, что звонил мне раз десять, пока готовил рыбный суп. Я стал постепенно расставлять приборы на столы, уже появлялись первые посетители. Чтобы их успокоить, я предложил аперитив. Я бегал от одного стола к другому, ни на минуту не сводя глаз с площади. Я уже ждал ее, женщину, которая ворвалась в мою жизнь, точно комета. А я ведь даже не знал ее имени.

Целую неделю я всматривался в площадь, с утра до ночи, споласкивая стаканы, разговаривая с посетителями, раскрывая зонтики по утрам.

В тот день, когда я решил, что она никогда не придет, она распахнула дверь нашего ресторана. Было девять часов вечера, только что прекратился дождь. У всех, кто был в зале, перехватило дыхание, как это случилось со мной неделю тому назад. На ней было другое маленькое черное платье, с застежкой спереди, расшитое пионами, или, может быть, маками. Ее фигура была такой же нежной и плавной, как родник.

Она подошла ко мне.