Лето бабочек

Он почти перешел на визг, как всегда, когда появлялся Тим – ужасно серьезный одержимый Беовульф, с которым я переспала, когда мы были еще женаты, и потом несколько месяцев с ним встречалась.

– Ну, не дразни Тима, – сказала я развязно. – Где сейчас Тим?

– О да, – кивнул он повеселее. На самом деле, Тима лишили кандидатской степени после того, как подтвердились обвинения в плагиате, и теперь он работал в «Камден Нандос», куда время от времени любил заходить Себастьян и заказывать себе «Винг Рулле», если ему хотелось поднять себе настроение. – Ты права. Давай я закажу тебе еще выпить.

Я кивнула:

– Давай. Давай двойную водку?

– Она вернулась! – завопил он. – Держись, северный Лондон! Запирай своих сынков, любителей «Тайного сада»! Нина Парр вышла на тропу!

– Ой, заткнись, – сказала я, толкнув его к бару.

Весь вечер он избегал тем вроде Циннии – и вообще тему семьи. Мы говорили о работе Ли в Мексике (и зеленели от зависти), о его работе, о моей работе (поменьше, хотя он всегда считал своим долгом спрашивать), о прочитанных книгах, о ТВ-шоу, которые нам обоим нравились. Мне всегда было интересно слушать его мнение насчет вещей, которые я люблю, потому что мы часто спорили, очень яростно, но никогда нельзя было предсказать, насчет чего на этот раз. Мы выпили еще, потом еще, и к тому времени была уже половина девятого, и я сказала, что нам пора, но теплый, слабо освещенный бар был таким уютным, и ритм вечера был таким, как надо: тело Себастьяна потянулось ко мне, его длинные конечности распластались по крошечному круглому столику, а я отклонилась назад на деревянную скамейку, отшучиваясь от него.

Когда пьешь водку с лаймом и содовой на голодный желудок после долгого трудного дня, ты даже не ощущаешь, что пьянеешь – нет никакого шатания и головокружения, – ты просто все больше и больше расслабляешься, и были уже сумерки, почти темно, когда я выглянула в окно, с ужасом понимая, что мы опоздали.

Поэтому мы вывалились на тротуар. Была теплая летняя ночь, и на улице кто-то играл «Мунденс» Ван Моррисона – первый раз в этом году я слышала, как музыка лилась из открытого окна. Я чувствовала себя теплой, свободной, глупой, и нелепость прошедших недель постепенно исчезала. Всем нужно иногда выбираться и немного напиваться, болтать со старыми друзьями. Я широко раскинула руки.

– У тебя чипсы на плече, – сказал Себастьян, смахивая их.

Я поймала его руку.

– Спасибо, – сказала я, сжав ее. – О, Себастьян. Спасибо.

Он остановился посреди улицы, и я встала за его спиной.

– За что? – спросил он.

– За… все. Я не знаю, что бы я с тобой сделала.

– Со мной? – Он засмеялся и придвинулся ко мне. – Я думал, ты хоть раз скажешь что-нибудь приятное.

– Ты знаешь, что я не могу это сделать, – ответила я, стараясь говорить шутливо.

Мы стояли посреди тихой дороги.

– Ты не можешь сказать обо мне ничего хорошего? – сказал Себастьян. – Ни единой вещи?

Я пошла дальше.

– Ты знаешь, что я не это имела в виду.

– А что ты имела в виду?

– Я имела в виду, что мы с тобой старые друзья и что бы я делала без тебя, потому что ты понимаешь меня, а я понимаю тебя…

Мы дошли до конца дороги, где перед нами раскинулся канал. По воде скользила баржа, гладкая и тихая в темноте. Летучая мышь, потревоженная ее шелестом, выпорхнула из-под моста и пролетела между нами, и Себастьян неожиданно вскрикнул.

– …Я знаю, например, что ты ненавидишь летучих мышей, – сказала я, и он подошел ближе, и мы тихо стояли у поручней.

Он положил руку мне на плечо и тихонько тронул мою ключицу большим пальцем. Медленно мы посмотрели друг на друга.

– Нина, можно я кое о чем тебя спрошу? Ты все еще думаешь, что мы должны быть честными друг с другом?

Я незаметно моргнула.

– Что?

– Ты и я. Мы обещали друг другу. Всегда говорить правду, всегда быть честными. И я думаю, что иногда мы нарушаем обещание. Согласна?

– Ну, я… я не знаю. – Я увидела его выражение лица, и мне снова было девятнадцать, и я крепко держала его пальцы и стояла на коленях в своей спальне в мамином доме, после того, как он сделал мне предложение. – Да, ты прав. Мы должны быть честными.

– Хорошо. Тогда вперед.

– Вперед что?

Лицо Себастьяна было наполовину в тени, наполовину освещено.

– Я все еще люблю тебя.

Сердце у меня в груди начало сильно биться.

– Себастьян. Не надо.

Он взял мои руки.

– Я хотел быть уверенным, что не будет сожалений, как когда хочешь чего-то неправильного. Но я хочу, я не могу ничего с этим поделать. Мы… мы просто подходим друг другу.

– Себастьян, нет, мы…

Всегда будь со мной честной, вот что он сказал, когда делал предложение. Никогда не лги.

– Дай мне закончить, хорошо? – умолял он. – Потом я уже не скажу этого. Я знаю, что мы разные. Я знаю, что я пафосный, и блондин, и неугомонный, и поэтому ты всегда хочешь уползти в какую-нибудь нору от стыда за меня. Но тебе нужен кто-то вроде меня, Нина. Тебе нужен кто-то, кто светит, как солнце, кто вытащит тебя наружу. Потому что ты луна – ох, я не пьян