Лето бабочек

– В конце концов они взяли трубку. Они назначили мне встречу с одним из их младших компаньонов через две недели, – сказала я. – Но даже этого я еле добилась.

– Они сказали тебе, где находится дом?

– Нет! Они не отвечают ни на один из моих вопросов. Это так странно. Как будто они не хотят, чтобы я туда ездила. Или как будто все это выдумано…

– Хм. – Мама мрачно улыбнулась. – Ты погуглила? Как он называется?

– Кипсейк. Может быть, он и отмечен на какой-нибудь топографической карте, но я не знаю, где она. А если почитать «Нину и бабочек», то Кипсейк спрятан где-то у широкой реки.

– Это та дурацкая книга, которую вы всегда читали с миссис Полл?

– Это была папина книга, он оставил ее, когда уезжал. – Она неопределенно пожала плечами. – Мам, ты помнишь что-нибудь о нем, о его семье? Хоть что-нибудь?

– Он говорил, что у него очень странная семейная ситуация… но он никогда об этом не рассказывал. Думаю, он любил отца, но к тому времени его отец уже давно умер. Говорил, что не был близок со матерью… И он не часто бывал дома. – Она прищурилась. – Послушай, это было в семидесятых. Люди занимались своими делами. Правда, я помню одну историю про его маму. – Она моргнула. – Пытаюсь вспомнить. Мой мозг затуманен отсутствием активности. Прости меня.

– Все в порядке – мы можем позже об этом поговорить…

– Нет. Сейчас. Что-то есть. – Она прищурилась, глядя на узлы и завитки на столе. – Что он сказал, когда вы встретились? Он сообщил тебе какие-нибудь подробности?

– Не совсем. Он сказал, что дом чудесный. И уединенный. На самом деле он почти ничего не говорил. Но есть фотография моей бабушки, одна из тех, что дала мне Лиз Трэверс, – она на лодке… это, ну, наверное, ручей. Река…

Мамины глаза были закрыты, но она открыла их и посмотрела на меня.

– Ручей. Да. Конечно. Боже.

– Мам?

– Это в Корнуолле, – медленно произнесла она. – Я была там. Он возил меня туда.

– Мам, ты серьезно?

Она дернула себя за волосы, широко раскрыв глаза.

– Как я могла об этом не подумать? Боже мой, так это он? – прошептала она. – Вот что он имел в виду?

Я схватила ее за руку.

– Когда? Когда ты туда ездила?

– Это был конец первого года, который мы провели вместе. Лето семьдесят девятого. – Она слегка поморщилась. – Боже, боже мой.

– Тебе не надо… – начала я, но она покачала головой.

– Мы ехали из Оксфорда. Ехали несколько часов. Мы остановились в этой деревушке. Хелстон. Хелдоне… Хелфорд. Красивое место. И однажды мы пошли… – Ее рука сжала мое запястье. – О, боже мой, Нинс. Мы пошли в этот дом. Он сказал, что они старые друзья его семьи. Что он читал об этом доме и никогда там не был. Вот трепло! – Она посмотрела на меня. – Прости, милая. Но, по-видимому, мы не смогли войти – нельзя добраться до него по дороге, если не пройдешь несколько миль. Он сказал, что там больше нет дороги, они замуровали ее кирпичом, так что придется плыть…

– На лодке, вниз по ручью, – закончила я за нее, и мы снова посмотрели друг на друга. – Мам, – очень осторожно сказала я. – Вы ходили в тот дом?

– Да, – медленно произнесла она. – Мы так и сделали. Мы наняли лодку, и Джордж отвез нас туда, и я помню, что была так впечатлена, немного удивлена, понимаешь? Потому что он был такой скрытный, понимаешь? Я понятия не имела, что он может делать такие вещи, грести, например. Я дразнила его. Он был очень сердит. Но ведь это так – он вел лодку вниз по реке, вдоль этого ответвления, по ручью. И это действительно было далеко, знаешь, с густыми деревьями на берегах по обе стороны. И мы наконец спустились немного ниже, и он привязал лодку и говорит:

– Мы можем просто подняться. Люди, которые здесь живут, они для меня как семья. – Вообще-то я думала, что он немного гордился, но он был таким, Джордж… Он казался напыщенным, а иногда… Неловким или застенчивым. Он был таким сложным мальчиком. Он был таким красивым, твой папа, но таким неуверенным в себе… – Она замолчала. – Как бы то ни было, мы поднимаемся по лестнице, вырубленной в скале. Мы поднимаемся на вершину, и там есть тропинка, покрытая плющом, и там действительно темно, и он говорит: «Осторожно, не поскользнись», и «Зимой вообще очень плохо», и все такое, а склон и правда крутой…

Она остановилась.

– Он бывал там раньше. Он знал это место. Понимаешь? Но тогда я этого не поняла. Мы целую вечность карабкались по этой тропинке, продираясь сквозь деревья, заборы и все такое, и вот этот… Этот дом. – Она сглотнула. – О, это было странно – смотреть сквозь него и видеть его вот так.

– Почему? Что странно?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Дальше он не пошел. Внезапно он повернул. Сказал, что там кто-то есть и что мы зашли на чужую территорию. – Мамины глаза горели, ее щеки стали алыми. – Мы развернулись, спустились вниз, сели в лодку и поплыли обратно. Больше мы об этом не говорили. Я ничего не знала.

Я моргнула, у меня кружилась голова.

– Но ты видела дом? – сказала я. – Ты там кого-нибудь видела? Какой он?