Лето бабочек

Через три месяца после смерти Себастьяна, когда туман еще не рассеялся, мне позвонил Чарльз Ламберт. Я едва вспомнила, кто он такой: иногда было трудно уследить за всем.

– Послушайте, мисс Парр, я должен был вам позвонить, – сказал Чарльз. – Простите меня. Но вы не ответили ни на сообщение, ни на письмо – насчет бабочек. Помните, собирался приехать кто-то из «Охраны бабочек Корнуолла», чтобы осмотреть это место? Парень, которого мы изначально послали для оценки, был чем-то вроде эксперта-любителя. Он видел сад – есть ли там какой-нибудь дикий сад?

Я так ясно помню, где была во время этого разговора. Я сидела на кухне, закинув усталые ноги на стул.

– Можно и так сказать.

– Интересно. Знаете ли вы какую-нибудь причину, по которой можно считать, что там обитают бабочки, ранее не известные в Великобритании?

– Хм, – тупо сказала я, глядя на стариков, рыбачивших на берегу канала. – Нет, понятия не имею, извините.

– Я читаю отчет того парня. «Дальнейшие наблюдения необходимы как окончательное подтверждение того, что это единственная естественная среда обитания Харакса Европейского в Западной Европе, и это будет прорыв в энтомологии и таксономии. Это указывает на необычные, можно сказать, совершенно уникальные условия сада Кипсейка. Годы запустения, наклонная долина, которая ловит солнце, богатая минералами почва и теплый, влажный климат вместе создали почти тропическую среду, которая позволила редкому Хараксу Европейскому, не замеченному за пределами Средиземноморья и Африки, размножаться здесь. Неизвестно, как этот вид сюда попал. Он…» Простите, что вы хотели сказать?

– Я это знаю, – сказала я. Я сидела. – Я знаю, как они туда попали.

– Ах. Ну, это будет долгий процесс, чтобы установить происхождение бабочек, и я уверен…

– Нет, – сказала я, смеясь. – Я действительно знаю, как они туда попали. Мой предок… – Потом я замолчала. – Вообще-то, это долгая история. Продолжайте.

– Это хорошие новости, мисс Парр. Они хотят подать заявку на специальный охранный ордер, чтобы запретить публичный доступ. Они должны будут тщательно охранять место и продолжать следить за популяциями бабочек. Он говорит, что там не только бабочки. Здесь полно зимородков, сов, козодоев и так далее. Это довольно необычно.

– Да, – сказала я. – Так и есть.

– И интересно, как это сработает на вас. Я думаю – и я тут строю дикие предположения, – что Национальный фонд, возможно, захочет выкупить у вас землю.

– Я не продам его, – ответила я. – Я сдам его им в аренду, и они смогут им управлять. Я не хочу, чтобы они что-нибудь в Кипсейке уничтожили. Она оставила все как есть не просто так. Я до сих пор не совсем понимаю, почему она это сделала, но я уважаю ее волю.

– Она?

– Моя бабушка.

– О… Конечно.

– Чарльз, – сказала я. – Вы что-нибудь знаете о ней? Где она умерла? Что с ней случилось?

– Я не могу разглашать эту информацию. Жаль, что не могу. – Помнится, мне показалось, что в его голосе не было особого сожаления. – Наш первый долг перед клиентом.

– Я ваш клиент.

– Да, но не в данном случае. И… – Он остановился.

– Что?

– Ну, я тоже не знаю. Я имею в виду, все эти документы были подписаны много лет назад. Так что, даже если бы это не было противозаконно, мне бы тоже пришлось выяснять.

Я была погружена то в шок от своей беременности, то в траур по Себастьяну. Все изменилось, когда я впервые прошла УЗИ, увидела ребенка, которого мне суждено было родить. К моменту этого телефонного разговора я уже знала, что у меня будет девочка. Я была взрослой, со своей историей и наследием, и я готовилась стать матерью. Я смогла справиться с этим. Я смогла это сделать.

– Понимаю. Слушайте, раз уж мы заговорили об этом, мне, вероятно, придется составить завещание. Хм… в нем должно быть кое-что странное. Я имею в виду, я не собираюсь умирать, но все, что связано с домом… – Я остановилась. – У вас когда-нибудь были такие странные случаи?

– Мисс Парр, некоторые дела, которыми мы занимаемся, такие, что вы и ваша бабушка еще вполне простой случай. Я могу составить любое завещание. Хорошо, – сказал он, и я услышала щелканье клавиатуры, стук пера, которое ему так нравилось, и представила его в сером костюме, с мальчишеским возбуждением, возможно, снова ожившим на его лице. – Могу я попросить прислать команду из Национального фонда? Они свяжутся с вами при первой возможности? Как вы можете себе представить, они все абсолютно в восторге от своего открытия. Это вызвало чертовски много волнений…

Я прервала его, волна тошноты захлестнула меня:

– Попросите их. Конечно. Скажите мне, что им нужно.

Я снова откинулась на спинку стула: по правде говоря, в тот день все это казалось таким глупым – трепещущие насекомые и взрослые люди, карабкающиеся по камням, когда Себастьян все еще лежал целым в земле, а у его ребенка не было отца. Тогда я этого не понимала.