Лето длиной в полчаса

– Только по коридорам не шастай. Сядь в уголке, налей себе чего-нибудь и прикинься ветошью, будто тебя тут нет. Хозяин в столице, может нагрянуть.

– Понял, – покладисто отозвался Пилигрим и вышел из парадного подъезда, чтобы воспользоваться входом для служебного персонала.

Владелец клиники постоянно проживал то ли в Штатах, то ли в Англии, но после крутой опохмелки бешено лютовал и являлся в Нерезиновую с целью тотальной проверки своего управляющего. Ни в одной больнице, кроме собственной, он никогда не был (на фиг они сибиряку), зато от какого-то болезного приятеля узнал интересную вещь. Оказывается, в особо крутых западных клиниках действует «система анонимности». Типа, больного видит только его врач, а все остальные даже не догадываются, что он лечится от сифы. Владелец вдохновился примером и нафаршировал внутренность ёлочной шишки массой извилистых ходов, которым мог позавидовать изобретательный полевой суслик.

Идея не доставила. Сначала пациенты путались и не могли найти дорогу к заветному кабинету, а потом к заветной двери на улицу. Дедал предложил снабжать клиентов бесплатной картой местности, совмещенной с компасом, но владелец придумал другой трюк. К нужному месту пациентов провожали СПЕЦИАЛЬНО ОБУЧЕННЫЕ молодые люди в наглухо застегнутых пиджаках и белоснежных рубашках, трещавших от крахмала. Разговаривать с клиентами им строго воспрещалось. Бо́льшая часть пациентов боялась проводников, похожих на безработных киллеров («Не исключено», – замечал Дедал), так что молчание было вполне взаимным.

Наблюдая за мышеловами в белых халатах, Пилигрим составил мнение: медик – особый подвид человека, начисто лишённый чувства брезгливости, но обладающий взамен потрясающим цинизмом. Медики могут аккуратно расчленить труп собаки, вставить в него свечки, поздравить собаку с днем рождения, снять праздник на фото и видео, запилить в контакт, а потом прийти на передачу Малахова.

Помимо специализации медики разделяются в алфавитном порядке. К примеру: а – обыкновенный врач, б – женщина-врач, в – военный врач, г – начинающий врач. (Эту пикантную подробность восхищенному Пилигриму сообщил слушатель Высшей медицинской академии, куда они с Дедалом зарулили буквально на пять минут по делам.) Замечено, что из медиков часто получаются хорошие, годные писатели и поэты-песенники (Д. Свифт, А. Конан Дойль, Л. Селин, А. Чехов, М. Булгаков, С. Лем, А. Розенбаум), а вот из писателей медиков почему-то не получается.

Размышляя таким образом, Пилигрим вошёл в неприметную дверь с надписью «Только для персонала». Ещё раз поручкался с охранниками и пошёл в гостевую – большую комнату без занавесок, где стояла каталка на колёсиках, гинекологическое кресло, пара табуреток, большой стол с электрочайником и шкаф, в котором хранилась всякая всячина – от посуды и заварки до неразбавленного спирта. С приездом владельца гостевая становилась единственным местом, где коллеги могли встретиться и отвести душу сплетнями о пациентах. Сейчас на каталке сидела Вера Буевич, худая носатая тётка лет шестидесяти, болтала ногами и курила в открытое окно. Заслышав шаги, она соскочила с каталки и заметалась, пытаясь ликвидировать следы преступления: половину жестяной банки от пепси-колы, исполняющую роль пепельницы, зажигалку и пачку сигарет на столе, а также дымные струйки.

– Тьфу, твою мать, – сказала она басом, увидев Пилигрима. – Я чуть не разродилась, думала, что припёрся наш кормилец. Сам дымит, гад, как первый пароход, а нам запрещает. – Вера протянула Пилигриму морщинистую твёрдую руку и энергично встряхнула его ладонь: – День добрый, юноша. Как дела? Надеюсь, ты не ко мне?

Пилигрим намёк понял, но не обиделся.

– Не, я к деду. – Вера Аркадьевна исполняла в клинике обязанности гинеколога, поэтому все её шутки носили профессиональный характер. – Не знаете, скоро он освободится?

Вера Аркадьевна пожала острыми плечиками:

– Ну уж, милый мой, лучше бы твой родственник особо не напрягался. Если он излечит этого распиздяя, тот мгновенно наплодит себе подобных. Весьма кошерно, учитывая количество имбецилов {1} в стране. – Тут Вера Аркадьевна оживилась: – Кстати, юноша, не шепнёшь на ушко, как у твоего деда дела на личном фронте? Не бойся, не в личных интересах. Одна моя малолетняя родственница на нём просто свихнулась.

– Кто тут свихнулся?

С этим вопросом в гостевую вошёл полный пожилой мужчина. Особой приметой его внешности была потрясающе розовая лысина, полускрытая жидкой белой прядкой. Когда на лысину попадали солнечные лучи, она излучала нереальное перламутровое сияние, как свежесолёная сёмга под прозрачной вакуумной упаковкой. Говорят, на лекциях доктора царит звенящая тишина – студенты не могут оторвать зачарованных глаз от розового чуда природы. Пилигрима вечно подмывало спросить: это ваш натуральный цвет?

Вера Аркадьевна отмахнулась и достала из пачки ещё одну сигарету:

– Иди мимо. Ишь обрадовался. Доходы у нас не те, чтобы к тебе на приём записываться.

Лев Николаевич работал в клинике врачом-неврологом, то есть помесью психиатра и терапевта.