Лето длиною в ночь

За стенами собора были по-прежнему слышны отдалённый плач, и крики – чужие, высокие, злые. Лукерья мотнула головой, отгоняя тревожные звуки «басурманской» речи.

Домой! Одной здесь вообще не стоит задерживаться…

Шапку она поспешно сунула за пазуху. Перед отбытием оглянулась – так, на всякий случай, не оставила ли чего. Машинально хлопнула рукой по карманам. Там глухо брякнула мелочь – о пластиковую бирку. Ту, с номером. Из музейного гардероба.

Она улыбнулась, закрыла глаза и отчётливо представила себе покинутый полчаса назад Михайловский замок, раздевалку для посетителей, банкетку у стены, окно с видом на Садовую, зеркало, и – висящую на алюминиевом гардеробном крючке под номером 1410, чёрную с золотыми пуговицами, такую знакомую, такую родную шинель…

Вор поневоле

Порывистый ноябрьский ветер свистел в ушах, нахимовский гюйс задирался и бил в озябший, коротко остриженный затылок. Он сидел у на верхней ступеньке высокой каменной лестницы, у самого входа в музей. Тот самый, в котором они все вместе с утра уже были.

Обеими руками он держал икону, написанную на большой деревянной доске.

Без шинели, в одной фланке было зябко… Ух! Ну и погодка здесь. Зубы выбивали барабанную дробь. То ли от холода, то ли… Он содрогнулся всем телом. Нет, это вспоминать не хотелось.

* * *

– Глеб?! Нашёлся… Наконец-то! – в знакомом девчоночьем голосе слышались усталость и облегчение.

Лушка! Она стояла над ним с его шинелью под мышкой и шапкой в руке.

– Что это у тебя?

– Икона…

– Ого!!! С ума сойти! – Луша наклонилась, всматриваясь в изображение на массивной прямоугольной доске. – Может, конечно, у меня глюки, но по-моему я это где-то видела, и совсем недавно… И куда ты её потащил?

Глеб пожал плечами. Его била дрожь.

– Не знаю. Никуда… Она же не моя. Я взялся и раз… Это случайно вышло, сам не знаю как. – Глеб машинально провёл дрогнувшими пальцами по деревянному торцу, вскинул на Лушу свои длинные ресницы… – Что делать-то? – понизив голос, немного неуверенно спросил он. – Отдать ведь, наверное, надо? – И он – уже решительно – поднялся.

Луша схватила его за плечо:

– Стой. Отдать может и надо, но точно не в музей.

– Куда же? В милицию, что ли?

– Ещё чего! Они в этом вообще не понимают. Наверное надо просто вернуть туда, где взял…

В глазах Глеба мелькнул испуг. Лицо его, и без того какое-то измученное, совсем посерело. Он приоткрыл рот, но ничего не сказал, только посторонился, пропуская подтянувшуюся ко входу большую группу туристов.

– Давай лучше поставим её к стенке лицом… – тихо проговорила Лукерья. – Ой, так она двусторонняя??? – на другой стороне иконы было тоже что-то изображено. – Идём-ка скорее отсюда, а то влипнем в… историю… – мрачно заметила она.

Впрочем, приходилось признать, что в историю они уже влипли… во всех смыслах…

* * *

– Возьми у меня наконец свою одежду… – Луша сунула шинель Глебу в руки, а шапку довольно бесцеремонно нахлобучила ему прямо на голову. Потом девочка стянула платок, в несколько слоёв обмотанный вокруг шеи, накинула на икону – прикрыла её, как смогла.

– Давай, застёгивайся скорее! И линяем, пока нас в милицию не забрали. Вы и так там переполох устроили. Весь музей на ушах… Ты чего?

Глеб, разинув рот, дотронулся до надетой на голову шапки и снова принялся шарить в рукаве, потому что в нём явно лежала… ещё одна шапка. Или нет?

– Что за ерунда, только что в руках держал и нет ничего… Упс-с! Рукав какой горячий! У батареи что-ли она висела, шинель-то?

Девочка изумлённо вскинула брови.

– Так значит ты её не в этот раз потерял? – Услышав про странности с шапкой, Лукерья заговорила загадками. – О, ну точно, – хлопнула она себя по лбу, – ты ж раздетый был, шинель и шапка в гардеробе висели. Ну-ну… Давно я догадывалась, что тебе – не впервой, – как бы между прочим проговорила она.

– Что – не впервой? – невольно насторожился Рублёв.

– По прошлому скакать не впервой.

– Откуда ты?.. Как это?..

– Ой, думаешь я нырка не отличу?

– Какого ещё нырка? – Глеб озадаченно потёр свой коротко остриженный затылок ладонью. Выходило, что он не одинок в своих странных блужданиях по времени?..

– Ну ладно, хронодайвера, если хочешь! Какой уж ты нырок, если сам всплывать умеешь.

– Хроно… э-э-э. кого?! – вылупился Глеб. – Как это – «всплывать»?!

– Ну ты ж вернулся из какого-то там века, или я с привидением разговариваю? Или… ты вообще, где нынче был-то? Шапку-то ты когда там оставил?

– Да не оставлял я шапку-то, без шапки я там… – Тут он слегка запнулся, прокашлялся и постарался как можно закончить увереннее: – Я без шапки был!

– Ой, так не твоя что-ли? – настала Лушина очередь удивляться.

Глеб сделал непонимающую гримасу, двумя руками снял с головы шапку, перевернул подкладом кверху.

– Моя! Подписана вон, Тоня мне подписала. – Он озадаченно уставился на Лушу. – Вот чудеса!