Лето долгожданных побед

События на Балканах между тем стремительно развивались, подобно снежному кому. Будучи полностью отрезанным от войск Центральных держав, царь Фердинанд оказался один на один против энергично наступающего Слащева при полном развале собственной армии.

Получив от Слащева в качестве поддержки русскую бригаду, Дмитриев безостановочно продвигался на Софию, по пути принимая к себе болгарские части, с радостью переходившие на его сторону. Отдавая генералу русскую бригаду, Яков Александрович тем самым подводил черту под стратегической дилеммой, мучившей его в последнее время.

Ему было очень заманчиво продолжить свое наступление на север и со временем перенести боевые действия в саму Австрию, используя явную слабость ее войск. Перспектива была очень заманчива, и будь у генерала побольше солдат, он бы обязательно рискнул попытать свое военное счастье, но, при всей своей любви к риску, Слащев всегда четко и грамотно разделял допустимый риск от откровенной авантюры. Поэтому командующий Балканским фронтом решил удовольствоваться синицей в руках и полностью сосредоточился на выведении из войны Болгарии.

Приказав д’Эспере вести наступление силами всех французских дивизий на Албанию и Черногорию с целью выхода к Дурресу и Цетинье, сам Слащев перебросил в помощь наступающему Дмитриеву еще одну сербскую дивизию, не ослабляя при этом свое давление оставшимися силами на Приштину, куда в спешке продолжали отходить остатки армии погибшего Кевессгаза.

Приближение Дмитриева к болгарской столице можно было с полным правом сравнить с триумфальным возвращением Наполеона с Эльбы. Войска не оказывали ему никакого сопротивления, выказывая только бурную радость по поводу возвращения опального генерала, демонстративно перешедшего в 14-м году на русскую службу в знак несогласия с решением царя о поддержке Центральных держав.

Фердинанд лихорадочно метался по Софии в поиске выхода из столь сложного положения, то взывая о помощи к своим союзникам, то начиная заигрывать с местной буржуазией, надеясь обрести хоть какого-то союзника в их лице. Все эти метания продлились около двух суток и не принесли никакого результата, Центральные державы сами переживали не лучшие свои дни и никак не могли помочь своему союзнику, а все внутренние деятели поспешили занять выжидательную позицию, с нетерпением дожидаясь прихода Дмитриева. Оставшись абсолютно один, 24 сентября Фердинанд специальным манифестом известил весь мир о своем отречении от престола в пользу своего сына и выходе Болгарии из войны.

Возможно, что в других условиях этого бы вполне хватило для начала мирных переговоров с союзниками, но при наличии такой фигуры, как Дмитриев, за чьей спиной недвусмысленно маячила Россия, подобного исхода не могло быть в принципе.

Едва только стало известно об отречении Фердинанда в пользу сына, как Дмитриев громко заявил, что не допустит передачи власти в славянской стране чуждому по духу и крови человеку, и отказался признать Бориса на болгарском престоле. Армия вновь рукоплескала своему национальному герою, и самые дальновидные политики Софии моментально сориентировались в этой ситуации.

Специальным манифестом от 26 сентября Болгария была провозглашена республикой, и ее верховным правителем на время переходного периода был назван генерал-фельдмаршал болгарской армии господин Радко-Дмитриев.

Его торжественный въезд в Софию состоялся 28 сентября при массовом стечении рукоплескавшего народа. Новоиспеченный Верховный правитель страны приказал всем болгарским солдатам немедленно вернуться на родину, которая с этого дня становилась союзницей Антанты и была готова вместе с ней бороться против общих врагов.

Демонстрируя наглядное подтверждение этих слов, фельдмаршал всячески способствовал быстрой переброске русско-сербских войск к румынской границе для совместного наступления на немецкие части, оккупировавшие Румынию.

Это было сделано очень вовремя, поскольку уже два дня как основные силы Румынского фронта под командованием генерала Щербачева перешли в наступление, активно тесня силы противника. В этой обстановке германский фельдмаршал Макензен посчитал за лучшее срочно очистить румынскую территорию, спешно отойдя в Трансильванию, где и занял прочную оборону.

Первой 12 октября в Бухарест все же вступила русская бригада генерала Слащева, правда, без своего героя, он продолжал преследование австрийцев, непрерывно тесня их к стенам Белграда.

Родина в лице Верховного правителя по достоинству оценила подвиг своего генерала. За прорыв фронта и выведение Болгарии из стана противника Слащев удостоился звания генерала от инфантерии и ордена Георгия II степени. Кроме этого, за освобождение Сербии и взятие Бухареста Корнилов удостоил его орденом Владимира I степени и почетного звания Слащев-Балканский.

Ответ Слащева был скромен и лаконичен: «Благодарю за столь высокую оценку моей деятельности. Принимая эти награды, я хочу сказать: все то, что сделано мною, сделано не ради воинской славы, почестей и наград. Во всех моих делах на первом месте стояло служение Родине и защита жизни ее народа».