Лето долгожданных побед

Едва ознакомившись с офицерским составом 3-й армии, Марков, облачившись в кожаную тужурку, отправился знакомиться с положением на фронте. За один день он мог побывать в нескольких местах и, «пощупав землю своими руками», отбывал далее, дав те или иные указания с обязательным сроком исполнения.

Его верным спутником в этих поездках был начальник штаба фронта генерал от инфантерии Клембовский. Давний соратник Корнилова, поддержавший его во время августовских событий 17-го года, он был введен Верховным правителем России в узкий круг лиц, посвященных в основные планы Ставки по стратегическому наступлению.

Не менее интенсивная работа по подготовке велась и на Северном фронте, хотя, по замыслу Ставки, он занимал второстепенное значение и его наступление лишь поддерживало главный удар их соседей. Вся тяжесть этой подготовки была возложена на плечи генерал-лейтенанта Кутепова и начальника штаба фронта генерала Лукомского.

Маленькие настольные часы мелодично пробили два часа, напомнив Верховному правителю, что скоро должен явиться для доклада Духонин с последними фронтовыми сводками. И действительно, не прошло и минуты, а звук знакомых шагов известил Корнилова о приходе его помощника. Ручка двери мягко щелкнула, и на пороге появился Духонин с бланками телеграмм в руках.

– Положение Парижа критическое, Лавр Георгиевич, – со значением произнес он. – Немцы ведут обстрел города, и долго он не продержится. По самым последним данным, они начали штурм линии фортов, за которыми ничего нет.

– Что Рафаилович?

– Вот уже два дня как на Клемансо оказывается давление со всех сторон под лозунгом спасения столицы. Пока тигр держится, но подождем вечера, возможно, тогда наступит перелом.

– Что ж, подождем, время пока работает на нас, господа союзники. Пора, ох пора вам отведать вашего же варева, мы неплохие ученики.

Произнеся эти слова, Корнилов вновь склонился над картой Галиции и, как бы размышляя, обратился к Духонину:

– Значит, все-таки два удара, Николай Николаевич.

– Да, два, Лавр Георгиевич. Мы все досконально просчитали и ручаемся за успех операции.

– Рискованно, очень рискованно строить весь наш главный замысел на действии кавалерии, которую нынешняя позиционная война свела на уровень второстепенных войск. Насколько я помню, такого еще не было за все время ведения войны.

– В том-то и вся необычность нашего наступления. Разведка противника привычно ищет большие сосредоточения пехоты и артиллерии и почти не обращает внимания на кавалерию, которой и предстоит нанести главный удар. По своей численности корпуса Келлера и Мамонтова являются малыми конными армиями, обильно усиленными пулеметами и легкой артиллерией. После прорыва передней линии австрийской обороны они уйдут в глубокий тыл врага, обрекая его фронтовые части на окружение и уничтожение. Я глубоко убежден, что у такой кавалерии большое будущее и она себя еще покажет. Австрийцы по-прежнему считают нас слабыми и не способными на активные действия. Согласно данным разведки, они значительно оголили свои позиции в Галиции, начав переброску дивизий на итальянский фронт. Конрад Гётцендорф страстно желает добиться там победы и доказать новому императору Карлу ошибочность своего прежнего понижения.

– Гладко выходит на бумаге, но весь наш расчет строится на поддержке кавалерии пехотой. За солдат 8-й армии генерала Дроздовского я полностью спокоен. Михаил Гордеевич умрет, но поддержит наступление корпуса Келлера, а вот 7-я армия Каледина меня все же несколько беспокоит. Помня предательство ее солдат во время прошлогоднего наступления, я несколько опасаюсь за успех конницы Мамонтова.

Злая тень пробежала по лицу Духонина при воспоминании о неудачном начале операции, которая могла еще год назад принести России долгожданную победу. Тогда все было готово для выведения из войны главной союзницы Германии Австро-Венгрии, но судьба сулила иное. Разложенные революционной пропагандой войска Юго-Западного фронта отказались продолжить столь успешно начатое наступление. Однако уже через секунду его лицо вновь наполнилось уверенностью.

– Вы зря волнуетесь, во время нашей последней поездки я видел радостные лица людей, желающих намять врагу бока. У солдат хороший настрой, Лавр Георгиевич, кроме этого, генерал Романовский докладывает, что полевая жандармерия основательно почистила соединения 7-й армии, удалив из нее все сомнительные элементы.

Если хотите, я прикажу Антону Ивановичу подтянуть к тылам армии заградотряды на всякий непредвиденный случай.

– Нет, это лишнее, – после секундного размышления произнес Корнилов. – Я тоже прекрасно помню лица своих солдат и верю им. Будем надеяться, что русское воинство вновь не покроет свое оружие позором предательства. Все мои прежние встречи с солдатами убеждают меня, что они осознали свои заблуждения, навязанные им с той стороны фронта, и полностью раскаялись в своих прежних деяниях.

Корнилов оторвался от карты и, заглянув в свои пометки в блокноте, спросил Духонина: