Лето испытаний [СИ]

— Да, и в ней есть очень сильный потенциал, который я могу развить до максимума. — Черные глаза колдуна вспыхнули серебристым блеском, который нельзя было объяснить простым отражением закатного света пробивающегося через окна. — Со временем, она сможет стать не простым жителем общины, а ее главой. Она будет стоять рядом со мной и принимать важные решения в жизни всех членов нашей большой семьи.

— Сир, если честно, я хотел с вами поговорить именно о Рэйчел. — Слова Коннорса сбавили пыл Либрука, и тот приподнял слегка брови в ожидании продолжения. — То, что произошло, заставило меня о многом задуматься и многое переосмыслить. Лежа под обвалами и задыхаясь, как рыба на берегу, я думал о том, что моей жизни пришел конец. Казалось, что Рэйчел я больше не увижу и не смогу ей рассказать о своей любви.

— Все уже в прошлом, Гилберт, — попытался его успокоить Либрук.

— Нет, я хочу сказать, что больше никогда не смогу войти в шахту, даже если произойдет чудо и я вновь смогу стоять на обеих ногах, как и прежде. Теперь меня будут всегда терзать мысли о том, что обвал может произойти вновь и тогда, я уже никогда не выберусь живым, а присоединюсь к Норрису Хьюму. Я не смогу работать на глубине.

— Об этом можешь не беспокоиться, как только ты оправишься, мы тебя переведем на добывание золота открытым способом. Тебе больше не придется спускаться вниз. А если твое здоровье тебе не позволит заниматься и этим — не беда. Ты и так многое для нас сделал. Мы с радостью будет ухаживать за тобой столько, сколько ты сам посчитаешь нужным.

— Вы очень великодушны, сир Либрук, — кивнул в знак благодарности Коннорс. — Но, моя гордость не позволит мне стать обузой для всей общины. Да и от вида золота я уже сыт по горло.

— И что ты предлагаешь? — спросил Либрук, при этом в его голосе просквозило ледяным холодом.

— Я думаю покинуть с Рэйчел общину. Только не принимайте это на свой счет. Я просто давно решил, что настанет время и я создам свою собственную ферму, где буду выращивать овощи и виноград. Мне кажется, это время пришло.

— А ты думал, что будет лучшим для твоей дочери?! — перешел на крик Либрук, от чего Гилберт Коннорс даже вдавил спину в подушку сильнее. Ему еще никогда не доводилось видеть Джорджа Либрука в гневе. Вдобавок, эти изменения произошли слишком спонтанно, заставив Гилберта врасплох. — С чего ты взял, что для нее будет лучше то, что ты считаешь лучшим для себя?!

— Сир?

Либрук что-то прошептал злобно себе под нос, после чего с нескрываемым раздражением просунул руку в карман своего халата и, пошарив в нем пару секунд, достал пузырек с зеленой жидкостью и ткнул им чуть ли не в нос Гилберту.

— Ты это видишь?! — не понижая тона, произнес Либрук. — Это зелье, которое приготовила твоя дочь. Именно оно помогло тебе очнуться после обвала. У твоей дочери дар, Гилберт, понимаешь?! Этот дар нужно оберегать и взращивать его точно так же как и нежный цветок, чей бутон распустился в холодную погоду. Я могу ее научить многому и сделать из нее сильную личность. Я! А не твоя глупая идея с фермой!

— Сир, — приподнял руку Гилберт, стараясь таким образом утихомирить главу общины, который потерял над собой контроль. — Я премного благодарен вам за такое предложение, но я не хочу, чтобы Рэйчел превращалась в ведьму. Я хочу, чтобы она выросла простой женщиной, любящей матерью и женой для своего будущего мужа. Я хочу, чтобы она подавила в себе эти способности и чтобы со временем, когда придет ее час, Харон принял от нее плату за переправу.

— Ты хочешь сделать из нее серость, которая повторит твою никчемную судьбу! — прорычал Джордж Либрук, склонившись над Коннорсом, который уже чувствовал давление на все тело некого энергетической волны, что окутало тело главы общины. Из-за этой темной энергии, Гилберту стало сложно дышать.

— Сир, вы…

— Я предлагаю ей жизнь, о которой многие только могут мечтать. Она ни в чем не будет нуждаться. Люди будут идти к ней за советом и приносить дары! Ты же хочешь сделать из нее свою рабыню, которая никогда не сможет найти себе мужа и родить от него детей. Знаешь почему? Да потому что ты, немощный ничтожный человек, прикуешь ее невидимыми цепями к своей постели! Ты этого хочешь, да?! Ты об этом мечтаешь?!

— Сир, — прохрипел Гилберт задыхаясь. Сердце его колотилось как бешенное. Кровь настолько вздула вены, что причиняла боль. В глазах потемнело. Его зубы заходили ходуном, а трение между ними венчалось жутким скрипом в его голове. — Мне… мне больно…

Джордж Либрук отстранился от него и густая дымка, окутавшая его тело, стала пропадать. Сам он тяжело выдохнул и провел ладонями по волосам, поправляя прическу. Он пытался взять себя в руки, но получалось это у него с трудом. Желваки продолжали двигаться, от чего его острые скулы становились настолько очерченными, что, казалось, в любой момент могут с легкостью пробить кожу. Оставив прическу в покое, он огляделся по сторонам, желая убедиться, что в зале они по-прежнему одни и никто не видел и не слышал его негодования.