Лето летающих

Оживился и Константин. Пока Серёжка Сарычев представлял, как им, гимназистам, весело и интересно живётся с учителем Епифановым, Костя нет-нет да поглядывал на вертушку в руках Аленьки. Сейчас же он устремил все взоры на неё. Цветочек это почувствовал и запустил вертушку сильно, высоко.

На высоте пропеллер отнесло ветром в нашу сторону, и он, по-стрекозиному мерцая, стал опускаться над забором. Костька быстро сорвал с головы белую кепку и, как бабочку сачком, поймал пропеллер… Снизу, с земли, раздался вопль Цветочка («Ма-аме ска-жу-у!..»), но тут же он и затих: Костя не удержал пойманное, и пропеллер, кувыркаясь, как безобидная жестянка, упал к ногам перепугавшегося Цветочка.

Теперь он пускал его подальше от забора, и Костя, помрачнев, сбычившись, следил за ним, все стараясь постигнуть тайну вращения.

— Ну покажи, отчего он вертится! — просяще и, как мне показалось, противно-унизительно пролепетал он.

— А вот потому и вертится! — опять проблеял Цветочек свою дурацкую приговорку. — А вот у тебя нет и не вертится!..

С кружочками румянца на толстых щеках, в кургузом пиджачке, он был отвратителен… А может быть, потому отвратителен, что Костька, дурак, его просил, унижался, хотя я его и толкал…

— Ну ладно, так и быть, — вдруг милостиво проговорил Цветочек. Слезай сюда, я тебе покажу. Только один, без Мишки…

Этого ещё недоставало! Лезть к Цветочку… Водиться с ним…

— А ну его! — решительно сказал я и, держа Константина за сатиновую рубашку, стал спускаться с забора.

— Отстань!.. — Удар пришёлся мне по плечу. Это было не больно, но я оторвался от забора и, перевернувшись, упал к нам в сад.

Когда я вскочил, глянул вверх, Костьки уже не было на заборе. Он был там, у Цветочка.

— Ну ладно же!.. — В бессильном негодовании я застучал в доски забора. — Ладно же!..

Всё теперь кончено, дружбе конец! И бежать бы прочь, забыть перебежчика, но щель в заборе манила к себе.

И я увидел: Константин, стоя рядом с Цветочком, держал палочку с нанизанным на неё шариком и пропеллером. Взявшись за шарик, Костя то поднимал пропеллер вверх, то, сбросив вниз шарик, давал ему возможность опуститься. И, поднимаясь и опускаясь, пропеллер вращался на палочке.

…Спустя много лет в прохладной, с высокими потолками лаборатории Н-ской авиационной школы курсант Небратов стоял около сложной ребристо-блестящей конструкции, покоящейся на тяжёлой, с пятнами машинного масла деревянной стойке. Впереди конструкции, плотно соединясь с нею, косо стоял в воздухе большой, красивый, покрытый светло-коричневым лаком пропеллер, лёгкий и могучий одновременно. Всё это вместе называлось в и н т о-м о т о р н о й  г р у п п о й, и преподаватель с седыми бачками — один из первых русских авиаторов — короткой палочкой-указкой показывал детали её. Кто знает, может, оттого, что в своё время Костя Небратов держал в руках «винто-моторную группу» Цветочка, сейчас, много лет спустя, курсант Небратов пришёл к этой настоящей г р у п п е — к большой, мощной, с тысячью деталей… Нет, не потому, что они похожи — они совсем не были похожи, — но то и другое было из необыкновенно прекрасного в о з д у ш н о г о царства…

Костя, бросив Цветочка, подбежал к щели забора (почему-то он догадался, что я должен быть тут).

— Понимаешь, пропеллер оттого вертится, — кричал он в щель, — что палочка, по которой он поднимается, вроде штопора!.. Понимаешь? Как длинный штопор!.. Мишк, ты слышишь?! Ты тут?!

Нет, я ничего не слышал и не видел.

Я сорвал здоровенный серо-зелёный лопух и законопатил им щель в заборе: пускай об этом штопоре Костя рассказывает с в о е м у Цветочку…

17. ЛОКОН, ЗОЛОТО, КНИГИ И НЕИЗВЕСТНО…

Нет ничего хуже ссоры. Ходишь один, как собака! И хоть домашние все дома, всё равно один.

Что ни делаешь, что ни думаешь, куда ни идёшь, а в голове одно: «Поссорились, нет теперь Костьки!» Чего только не вспомнишь из того, когда мы были вместе! Даже вот то, как недавно куроедовские братья гнали нас через площадь. Даже это кажется хорошим, милым — ведь вместе с Костькой…

А ему, наверно, ещё тяжелей. Как он теперь один добудет и столовый нож и своего «опытного»? Аленька — маменькин цветочек, конечно, не в счёт, этот не поможет: он от дома на три шага боится отойти.

Ходил на Хлебную площадь — может, он там, может, один, без меня, добывает своё… Но нет, его там не было. Видел братьев-разбойников пускают своего полосатого, как матрац, нового змея. Здоров! С двумя наголовниками и с двумя трещотками. Широкий хвост. Красив!.. И высоко пускали. Интересно, что за нитки? Но Костькиного жёлтого не было. Наверно, отлетался: поломали, дураки…

Я понимаю, что Костя полез т у д а и остался из-за вертушки. Ну ладно, мало ему «опытного» — пусть ещё и вертушка. Но клянчить чего-то у этого индюка!..