Лето лихой троицы

Секунд десять они молчали: Марк смотрел то на Дину, то на Вадика, Кирсанова с фальшивым интересом разглядывала стеллажи, а Ситников наблюдал за приятельницей. Подростки никогда раньше не приносили компромат в газету, поэтому не знали, как себя при этом вести и что им сейчас нужно делать — уходить или еще немножко подождать.

— Мы кого-то ждем? — спросила Дина, почувствовав себя неудобно от затянувшейся паузы.

— Нет, — сказал Марк.

— Значит, мы можем идти?

Не переставая гнусно улыбаться, Шипучин молча развел руками: мол, я вас не задерживаю.

— До свидания, — сказала Кирсанова, быстро встала и вышла из кабинета. Вадик, попрощавшись с журналистом, поспешил за ней по коридору.

— Никогда еще я не чувствовала себя так глупо! Дурак какой-то! Сидит и молчит! Что он молчит? И еще улыбается… — рассерженно высказалась Дина, когда они вышли на улицу. — Кондиционер включил, когда уже дышать стало нечем и сам вспотел. Посмотри, у меня тушь не потекла? — Она закрыла левый глаз и указала на него мизинцем. Другой рукой она привычным жестом коснулась бедра, где обычно болталась кожаная сумочка, но ее там не было. — Забыла в кабинете, — с досадой сказала она Вадику. — Подожди, я сейчас.

Она легко взбежала по ступенькам крыльца, прошла по пустому коридору и вдруг остановилась. Дверь у Марка была открыта. Журналист говорил по телефону, и из кабинета раздавался его радостный

ГОЛОС:

— "Бомба", говорят!.. Ну да… Ха-ха-ха!.. Ради животных нашего заповедника… То есть вашего. Они сказали "вашего"… Ну да… Скорее всего, не местные. Из лагеря "Зарница"… Это счастье, что кассета попала именно ко мне!.. Через час в "Чайке"? Обязательно приеду. Специально не буду обедать, чтобы сохранить аппетит. Ну, все… Ну, давай… Ну, пока…

Он положил трубку и со скрипом открыл ящик письменного стола. Потом зашелестели бумажные листы, хлопнула дверца тумбочки… Дина, прислушиваясь, подождала еще несколько секунд, перевела дух и, постучав в дверной косяк, вошла в открытую дверь.

— Извините, я у вас сумочку оставила, — сказала она как ни в чем не бывало. Взяла сумку и вернулась на улицу.

Вадик ждал ее на крыльце, увлеченно читая статью в "Волжских зорях". Дина выбежала из подъезда взволнованная, взяла его иод руку и повлекла за собой в тень каштановой аллеи.

— Динка, мы пропали! — возбужденно говорил Ситников, послушно следуя за ней и тыкая пальцами в какую-то статью в газете. — Мы так крупно лажанулись! Как самые настоящие лохи! Мы самые крутые лохи на свете, Динка! Мы — лохи в законе! Знаешь, что напечатано в этой газете? Тут опубликована хвалебная статья о братьях Бирюках!

Их шоколадом обмазали с ног до головы! Отгадай, кто написал?

— Марк Шиггучин.

— Точно, — оторопело произнес Вадик. — Как ты догадалась?

Дина села на скамейку под каштанами, достала из сумочки косметичку и, глядя в зеркальце, стала краешком носового платка осторожно вытирать тушь в уголках глаз. При этом она поведала Ситни— кову о том, что произошло минуту назад в редакционном коридоре. Выслушав ее, Вадик сказал с укором:

— А я ведь предлагал тебе прочитать газету, прежде чем идти в редакцию. Если бы ты меня послушала, мы бы не отдали компромат продажному журналисту.

— Почему ты решил, что он — продажный?

— Всем известно, что хвалебные предвыборные статьи пишутся не в порыве благородства и не по велению сердца, а за деньги и по заказу кандидата, которого хвалят. Если Бирюк платит Марку за хвалебные статьи, значит, Шипучин — продажный журналист.

— Если журналисту платят деньги за статьи, это еще не значит, что он продажный. Он просто получает деньги за свою работу, как миллиарды других людей.

— Не знаю, как другие, а Шипучин — продажный, — настаивал Вадик. — Иначе как объяснить подозрительный телефонный разговор, ну, который ты подслушала? Почему он спрашивал у нас про копию записи? Зачем интересовался, где она находится? Сто пудов, он сейчас побежит к Бирюку, отдаст ему кассету и продаст нас с потрохами, чтобы охотники-браконьеры отняли у нас дубликат записи.

— Не говори глупости, — сказала Дина, аккуратно подкрашивая ресницы. — Он не может нас, как ты выражаешься, "продать", хотя бы потому, что не знает, кто мы, откуда приехали и где живем.

— Да? — язвительно произнес Вадик. — Ты забыла, как остановилась на крыльце редакции и велела мне никому не говорить, что мы приехали из "Зарницы"? А в это время рядом с нами курил Марк. Он наверняка все слышал.

Дина застыла с поднесенной к лицу косметической кисточкой.

— В самом деле… Он мог все слышать… — растерянно сказала она. — Может быть, он разговаривал со своим начальством, а не с Бирюком.

— Это легко проверить. Как ты думаешь, что такое "Чайка"? Магазин? Клуб? Бассейн? Где Марку назначили встречу?

— Скорее всего, это ресторан. Шипучин сказал, что не будет обедать, чтобы сохранить аппетит. Это ресторан или кафе.

У первого встречного они узнали, что плавучий ресторан "Чайка" находится возле набережной на окраине города, куда можно доехать за двадцать минут.

— Нужно позвонить в лагерь, сказать, что мы отстали от группы, — предложил Вадик. — Иначе будет скандал.