Лето любви и смерти

– Признайся, часом стихи не пишешь? – усмехается Королек. – Однако твои вирши в прозе пронзили мое ментовское сердце. А ментовская интуиция подсказывает, что твоя старушка с чайником заслуживает внимания. Добро. Выясню у коллег, что там случилось на самом деле.

* * *

Суббота, второе июля. С полудня зарядил мельчайший дождик, настолько незаметный, что только лицом ощущала его холодноватую влагу, да асфальт стал мокрым и темным.

Моросит и сейчас, каплями оседая на стеклах. Не могу уснуть. В неясной тоске брожу по квартире. С той поры, как в мою жизнь вломилась Владькина смерть, беспокойно ожидаю чего-то. И когда внезапно бренчит доставшийся от родителей перебинтованный скотчем телефон, невольно вздрагиваю.

– Поздравь, подруженька, у меня появился мужичок, закачаешься! – ликует в трубке Нинкин голос. – Красавец. Галантерейный до ужаса. Ручки-ножки целует, а в постели… Не буду углубляться, чтоб не завидовала.

– Ты где его отхватила?

– Случайно, на автозаправке. Такой импозантный! Натка, я только жить начала! Владька, земля ему пухом, в койке был чурбан чурбаном, а я – балда балдой. И по наивности-то считала, что так и надо. Видела по телику всякий-разный секс и не верила: это они, дескать, так, для красоты. А теперь с самой такое происходит!

– Ой, Нинка, ты ж недавно только мужа похоронила, а уже… Срамница. Гляди, не вынесет покойник этого безобразия, явится к тебе ночью.

– Пусть только сунется, – воинственно отвечает Нинка. – Я ему все выскажу, козлу! Так врежу за свои потерянные годы, за слезы и обиды – еле ноги унесет!

– Этот нынешний не на денежки твои клюнул, Нин?

– Ой, не сыпь мне соль на рану. Слушай сюда. Мы с ним завтра ужинаем в ресторане. И ты подруливай. Возьми с собой Королька. Он все-таки мент и аферистов знает как облупленных. Ужин я вам оплачу. Чао, бамбино!

Нинка, точно бессмертная птица Феникс, снова воскресла из пепла. Вот что творят с человеком деньги и пламенная страсть!

* * *

В воскресенье, наскоро заглотнув обед, залезаю в ванну и старательно принимаюсь отмокать. После освежающей масочки расписываю личико по-боевому и, убедившись, что хуже не стала, принимаюсь наряжаться.

Это умопомрачительное занятие – примерять парадно-выходные наряды. Их у меня два: длинное золотистое платье и маленькое черное. После долгих размышлений останавливаюсь на черном (плюс лакированные черные туфли и бабушкин старинный золотой кулон).

– Я покорен, – разводит руками заехавший за мной Королек. – Мадам, не смею предложить свой скромный экипаж. Вы достойны кареты с ливрейным лакеем.

Загорелой, покрытой волосками и родинками рукой он берется за руль – и вечер, исчерканный косым дождем, мчится с нами наперегонки, затормозив в центре города.

Королек галантно отворяет передо мной массивную дверь ресторана «Золотой петушок»… Мамочки! Как медведь на зазевавшегося охотника, на меня наваливаются терема, церкви с золотыми луковками куполов, пышные шатры, огромные лучистые звезды и полумесяц. Усевшись за стол, перевожу дух и озираюсь, обмахиваясь салфеткой.