Лето Мари-Лу

Кливер беснуется на ветру. Конец шкота то тонет в волнах, то взмывает в воздух. Я просто должен сделать все как в прошлый раз, но чувствую, что не смогу. Те почти сверхъестественные силы покинули меня. Все силы покинули меня. Мое лицо горит. Наверное, у меня поднялась температура.

— Не получится! — кричу я.

— Тогда попробуй стянуть парус, — отвечает она.

Я держусь одной рукой за стальной трос — штаг, а другой рукой пытаюсь схватить кливер. Мне удается ухватиться за край. Парус сильно дергается. Я могу только держать его, но больше ничего. Кроме того, у меня не получается притянуть его к себе. Очередная молния ослепляет меня, я жду последующего грохочущего раската, потом жду, когда он затихнет.

— Я не могу! — кричу я.

— Ты должен, Адам!

Я ложусь, вытянувшись во весь рост, на носу лодки. Меня снова мутит. Чувствую, что постепенно мне все становится безразлично. У меня нет сил ни на что. Словно меня все это больше не касается. Словно все происходит где-то далеко. Мы умрем. Интересно, каково это? Наверное, лучше умереть, чем терпеть, когда тебя бросает из стороны в сторону. «Я хочу стать деревом», — проносится у меня в голове.

Лодка скачет то вверх, то вниз на спинах волн. Где-то рядом слышен плеск, и я замечаю, что это вода в лодке. Течь? Или это от волн? Лодка пытается изменить курс. Не знаю, ветер ли это или Мари-Лу пытается заставить лодку слушаться руля. Реальность начинает путаться.

— Адам, вон шкот!

Я смотрю вверх и вижу, как надо мной со свистом пролетает белая веревка. Сначала я не понимаю, что поймать ее — моя задача, но в тот момент, когда шкот проносится над лодкой и снова готов улететь прочь, я просто вытягиваю руку и хватаю его.

— Адам, держи крепко!

Я держу веревку в левой руке. Не понимаю, почему Мари-Лу ко мне привязалась и действует на нервы, перекладываю шкот в другую руку и ползу к корме.

— Попытайся привязать ее где-нибудь. Где угодно.

Я осматриваюсь. Вижу рядом мачту. Нашу старую добрую мачту. Я искренне радуюсь, видя ее, несколько раз оборачиваю вокруг нее веревку и думаю, что неплохо бы стать одним из этих мокрых шкотов.

— Нет, Адам, не отпускай. Завяжи узел!

Я чувствую, что с меня хватит. Чтобы отделаться от ее нытья, я делаю то, что, по-моему, является выбленочным узлом[15]. Затем укладываюсь прямо на мокрые спальные мешки. Как прекрасно здесь внизу! Я чувствую, что согреваюсь. Разворачиваю главный парус, укрываюсь им и думаю, что Мари-Лу нужно последовать моему примеру.

Мари-Лу, стиснув зубы, дергает за румпель. Лодка скользит вниз, и фигура Мари-Лу исчезает из поля моего зрения. Я думаю, что все остальное — не моя проблема, и закрываю глаза.

— Гроза уходит, — говорит Мари-Лу.

Я не понимаю, чего она от меня хочет. Пусть ведет лодку без меня. Мне нужно немного отдохнуть.

* * *

Не знаю, сплю ли я или просто лежу с закрытыми глазами. Но когда я через некоторое время прихожу в себя, все выглядит иначе. Озеро кажется спокойнее. Лодка идет медленнее. Мари-Лу держит курс прямо вперед. Вот уже виден берег. Я замечаю несколько крупных камней и, кажется, узнаю их.

— Мы вышли за северным мысом, — говорит Мари-Лу.

Я поднимаю голову и вглядываюсь вперед. Вижу наш мыс на другой стороне бухты. А вон и наш дом, и мостки. Мы же почти дома!

— Фу, черт, — с облегчением говорю я. — Я был уверен, что мы умрем.

Мари-Лу смотрит на меня:

— Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас уже немного лучше.

— Нам повезло, что тебе удалось поймать шкот.

— Ну и шторм! — восклицаю я.

Но Мари-Лу смеется надо мной:

— Нет, Адам, шторм — это другое. Просто дул сильный ветер, примерно пятнадцать метров в секунду, и была гроза. Это не шторм. Иначе нас бы сдуло ко всем чертям.

— Какая удача, что это был не шторм, — говорю я. — Наша лодка его бы не выдержала.

Я сажусь прямо и стараюсь восстановить контроль над своим телом. Все вещи промокли. На палубе вода глубиной в несколько сантиметров.

Я смотрю в сторону нашего мыса. Вижу чью-то фигурку на мостках.

— Кто это? — спрашивает Мари-Лу.

— Ясное дело кто, — отвечаю я. — Это Бритт Бёрьессон собственной персоной.

Глава 4

Я не уверен, что смогу описать наше возвращение домой. Так много чувств перемешалось. Слишком много для одного раза. Я благодарен судьбе за то, что снова могу ступить на твердую землю. Папа помогает мне вылезти из лодки. Мои ноги дрожат и подкашиваются.

Папа поддерживает меня, чтобы я не опрокинулся в воду. Он стоит, обнимает меня и говорит, что жутко рад видеть меня живым и невредимым. Я отвечаю, что тоже рад.

Мари-Лу помогает Бритт. Она сильная, как лошадь. Хватает Мари-Лу под руки своими мощными ручищами и ставит на мостки. Затем наклоняется над лодкой и достает коляску. Совсем как портовый кран, разгружающий только что прибывший корабль.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она Мари-Лу.

— Со мной ничего страшного, — отвечает та, глядя почему-то на меня и на папу.