Лето на Парк-авеню

– Ты же веришь мне про Шэрон, правда?

Я перестала писать и отложила ручку.

– Я что, по-твоему, дура?

Свое отношение я уже показала, теперь я только усугубляла ситуацию.

– Эли, ладно тебе, зачем ты так все усложняешь?

Я вздохнула, поставила локти на стол, и обхватила голову руками. Я не знала, что думать.

– Может, я не знаю, как действовать в заурядной интрижке. Может, я…

– Эли…

Я подняла руку.

– Дай закончить, – я посмотрела в его глаза, такие добрые. – Я не собираюсь влюбляться в тебя. Мне не нужны какие-то глубокие, сложные отношения, – у него отвисла челюсть – он явно не ожидал услышать такое или просто не верил мне. – Именно так, – сказала я, – я не ищу отношений. Я готова слегка позабавиться, без всяких обязательств, но, – я понизила голос до шепота, – но мы с тобой спим, а я, извини, не могу, если у тебя секс с другими женщинами. Я себя чувствую грязной. Словно пользуюсь чужой зубной щеткой, – он рассмеялся и потер подбородок. Я не представляла, что за мысли бродили у него в голове. – Если хочешь спать с другими женщинами, прекрасно, поддерживать общение со мной не обязательно, никаких серьезных чувств.

Он снова рассмеялся.

– Я не хочу спать с другими женщинами.

Я продолжала говорить, словно ничего не слышала.

– Мне просто неинтересно делить тебя с другими секретаршами.

– Я не хочу спать с другими женщинами, – повторил он, глядя на меня с улыбкой.

Это была его особая улыбка, которой он мне улыбался перед тем, как мы ложились в постель, и он знал, что я горю от возбуждения. Я ненавидела себя в тот миг, но, помоги мне бог, я снова хотела испытать эту томительную дрожь.

Позже, тем же вечером, я сидела с Эриком в «Таверне на лужайке», поскольку он давно обещал сводить меня туда, плюс, если верить его словам: «Нельзя всерьез считать себя нью-йоркцем, пока не поужинал здесь».

Декор заведения – в цветочно-розовых и травянисто-зеленых тонах – обыгрывал окружающий Центральный парк. Мы словно сидели в саду. В точности, как рассказывала мама. Она мне говорила, что сюда захаживают многие знаменитости, и я почти не сомневалась, что вижу по другую сторону прохода Аву Гарднер, ужинавшую с молодым человеком актерской внешности.

Все здесь было так чересчур, так абсурдно. Очень в духе Эрика. Ничто не было реальным, но меня это устраивало. Это соответствовало тому сказочному Нью-Йорку, который я рисовала себе в воображении: я в гламурном ресторане с симпатичным кавалером. Именно это мне от него и было нужно, и я не сомневалась, что Хелен была бы только за. Как и моя мама. Идеальное развлечение для свободной девушки.

После того, как он заказал коктейли с шампанским по 95 центов за бокал, я сказала:

– Дела у вас определенно идут хорошо, мистер Мастерсон.

– Я упорно тружусь, могу и пожинать плоды своих трудов, верно?

– Не думаю, что вам случается сходить с ума по арахисовому маслу и желе, а?

Он улыбнулся.

– Нет, не припомню, – он поднял бокал шампанского и сказал: – За одну из самых вызывающих женщин, каких я когда-либо знал.

Я поднесла бокал к губам и сказала:

– Это комплимент или упрек?

– Сейчас – комплимент. Лет через десять, возможно, будет упрек.

– Десять лет? Вы не думаете, что слегка хватили через край? Сомневаюсь, что мы вспомним имена друг друга через десять лет.

– Видишь? О том и речь. У тебя ушки на макушке. Ты не намерена терпеть неразумных. Я к такому не привык, но мне это, похоже, начинает нравиться. Ты определенно держишь меня в тонусе.

Мы продолжали так пикироваться и между коктейлями с моллюсками и лягушачьими лапками, обжаренными в масле, станцевали под музыку оркестра Милтона Сондерса. Я опустила взгляд и увидела, что его туфли беспардонно задевают мои новенькие лодочки.

– Должен был предупредить, – сказал он, – у меня обе ноги левые.

Что правда, то правда. Танцевал он ужасно, и я безжалостно мучила его еще одну песню, прежде чем мы вернулись за стол, как раз к творожному пирогу с ананасами и рулету с мороженым под соусом нессельроде. Принесли счет, но Эрик позвал официанта и заказал еще два бренди.

Его апартаменты были неподалеку, и всю дорогу в такси мы целовались и обжимались. Поднявшись к нему, мы не стали терять время. Мы расстегивали пуговицы и молнии друг на друге с нетерпением детей, распаковывающих новогодние подарки. Когда я добралась до кровати Эрика, я была полураздета и полубезумна. Он склонился надо мной, его волосы касались моей щеки, и тут зазвонил телефон.

Он застонал.

– Тебе нужно ответить?

Мы оба посмотрели на звонящий телефон на прикроватной тумбочке.

– Да ну, наверное, по работе.

Телефон прозвонил еще полдюжины раз и смолк.

Мы продолжили начатое, но через пять минут телефон зазвонил снова.

Эрик остановился, приподнялся на локтях и посмотрел на телефон.

– Ничего, – сказала я, высвобождаясь из-под него; пронзительный трезвон требовал внимания. – Лучше ответь. Вдруг что-то важное.

После третьего звонка Эрик взял трубку. Я различила мужской голос и испытала внезапное облегчение.