Лето над обрывом

– Убери, говорю, пса с солнцепёка.

– Не твоё дело, сопляк!

Что-то глухо и сильно ударило в доски с той стороны. Я вздрогнула. Егор спрыгнул на землю и тихо выругался.

– Вот гад! Привязал щенка на солнцепёк, ему от жары укрыться негде. И даже миску с водой не поставил.

– Сказал, проваливай! – заорал мужик и снова что-то кинул в забор.

– Пойдём отсюда, – попросила я. Ещё не хватало стычек с агрессивными колхозниками!

– Ладно, пошли. Не зря говорят, чокнутый. Завтра с его внуком поговорю.

Огороды кончились. Тропинка вывела к поросшему дикой малиной склону и потянулась по нему вверх. В зарослях жужжали пчёлы и порхали коричневые бабочки-крапивницы. Егор неутомимо шагал впереди, а я изо всех сил старалась не отставать.

– Давай-давай, – шутливо подбадривал он, – за лето натренируешься и будешь подниматься быстрее эскалатора.

Подъём здорово выматывал. Я взмокла, волосы выбились из пучка и липли ко лбу. А тропинка всё карабкалась на склон и, казалось, упиралась прямо в вечернее небо.

– Ты эту дурацкую гору и хотел показать? – разозлилась я наконец.

– Вернёмся? – невинным голоском предложил этот мучитель.

– Издеваешься?!

Егор ухмыльнулся и за руку втянул меня на загривок холма. Ладонь у него была крепкая и мозолистая.

– Всё, пришли.

Я пыхтела, как старый паровоз. Обернулась посмотреть, как высоко мы забрались, и отшатнулась. Тропинка круто уходила под гору, домики внизу казались не больше тех, что стоят на детских площадках. Егор придержал меня за локоть.

– Всё нормально?

Надеюсь, я не слишком побледнела.

– Это же Барский холм, да? – выпалила я, чтобы скрыть испуг. – Ну и что тут интересного?

Перед нами густо топорщились акации, оплетённые вьюнком с белыми цветами-граммофончиками. В одном месте живая изгородь расступалась, Егор шагнул в этот проём, и я с опаской последовала за ним.

Как по волшебству из кустов и бурьяна выступили красные кирпичные стены, украшенные полуколоннами и барельефами. Из арочных оконных проёмов выглядывали веточки берёз. В одном сохранилась узорчатая кованая решётка, серо-жёлтая птичка с протяжным писком вспорхнула с неё и скрылась в зарослях. Душно пахло нагретой кирпичной крошкой, цветущей сурепкой и полынью. Я пошла вдоль стен, всматриваясь в скелет старинной усадьбы, останки красоты и роскоши.

– Что скажешь?

Я обернулась и встретила пристальный взгляд Егора. Вздохнула, пытаясь подобрать слова:

– Не знаю. Вообще, грустно, но так… грандиозно!

– Ф-фух, – Егор рассмеялся, – думал, убьёшь меня за эту вылазку.

– Это барская усадьба? Бабушка что-то рассказывала…

– Да, имение графа Чернышёва, Петра Кирилловича. Это главный дом, а вообще тут всяких построек было много, только сохранились единицы.

– А внутрь можно попасть?

– Лучше не соваться, там всё завалено обломками после пожара. – Егор вытянул длинную травинку и задумчиво прикусил её. – Да и смотреть уже не на что. Мы с пацанами лазили когда-то…

По пояс в золотой сурепке мы обогнули дом и подошли к широкому крыльцу. Обломки колонн торчали по его сторонам, как клыки в громадной пасти чудовища. По ступеням расползлись мох и лишайники. Хрустя подошвами по сухим стебелькам, я поднялась к дверному проёму и заглянула в него. На полуразрушенных внутренних перегородках кое-где ещё сохранилась потемневшая лепнина, но от интерьера осталась лишь груда хлама, обломки штукатурки и битый кирпич, заросшие крапивой. С обугленных балок свисали покорёженные куски кровельного железа. Над ними мягко светилось вечернее небо.

Егор встал за моей спиной.

– Почему загорелось? – спросила я тихо.

– Не знаю, это давно случилось, я только родился.

Мы поглазели ещё немного и сошли с крыльца. Перед ним полукругом росло несколько могучих деревьев. Кроны, сплетаясь, закрывали небо.

– Дубы тоже графские, – кивнул на них Егор и раздвинул бурьян у стены. – Смотри!

В лопухах, беспомощно задрав лапы, валялся белокаменный лев с оскаленной пастью. Неизвестный мастер так искусно вырезал свирепую морду, гриву и мускулы на груди, что рука сама потянулась его потрогать. Лев был холодный и гладкий.

– Ничего себе! Круто!

Егор кивнул:

– Их было два. Граф привёз из Петербурга. Одного свистнули, а второго стащили с постамента, но почему-то бросили.

Сюда бы Дыма с его «Никоном», чтоб сделал шикарные снимки! Я сфоткала мраморного зверя, остатки колонн и окно с решёткой. Отправила Демьяну. Пусть представит, куда меня занесло.

– Тут, наверное, и подземелье с привидениями есть? И склеп с вампирами? – Я изобразила злобный оскал и растопыренные когти.

– Угадала! – Егор крепко схватил меня за плечи и кровожадно облизнулся. – Думаешь, зачем я тебя сюда привёл?

– Ой, мамочка! – подыграла я и зажмурилась. Помедлила пару секунд и открыла один глаз: – Последнее желание можно?

– Хм, ну, давай.

– Воды глоточек! А лучше сразу литра два.

– Блин! Вот я дурак. Пойдём.

Он повёл меня через поляну, умудряясь не путаться в мышином горошке. Мы снова пролезли между кустами акации и оказались у стены белёного домика. Рядом торчала каменная скамья, и стоял колодец, к нему, огибая дом, вела тропинка. Трава вокруг была аккуратно скошена.