Лето надежд

Кстати говоря, как раз по возвращении из того рейда «Багги» впервые сцепился с контрразведчиками из той дивизии, в расположение которой вышла его группа. Вроде бы всех предупредили о выходе спецгруппы из штаба фронта, и смершевец в группе с «вездеходом» был, но контрразведчику дивизии этого оказалось мало, и принялся он гнобить группу «Багги» по полной программе. Так, как он это видел, проявляя бдительность, а в первую очередь выделил тех самых двоих красноармейцев, что прибились к группе, и собрался их расстреливать. Нашел дебилоид изменников Родины.

В результате контрразведчик в госпитале, командир той дивизии теперь командир запасного учебного полка, замполит дивизии соответственно тоже здорово звездочек подрастерял и стал начальником штаба штрафного батальона, а те двое в нашем управлении в учебной роте с полностью съехавшими набекрень мозгами.

Один «Багги» доволен – он капитана-контрразведчика и в госпитале навестил, и после госпиталя к нам в управление забрал… рядовым бойцом в подчинение к одному из тех красноармейцев, которого он расстрелять собирался. Второй солдат водилой оказался, и его мы на фронт отправили «баранку» крутить. И это далеко не все подвиги «Багги», за которые нам с Малышевым потом Смирнов холку мылил.

Глава 10

Капитан Байков

Все вроде уже прошел на этой войне капитан Байков. Был он кадровым – за год перед войной военное училище окончил, и сама война началась для него под Минском. Ранение получил почти сразу – клюнуло осколком при бомбежке, и утащили его аж в город Горький[22]. Второй раз Байкова зацепило под Ржевом пулей зимой сорок второго, он уже ротой командовал, но там не сильно – в госпитале под Москвой отлежался.

Весну сорок второго встретил опять командиром роты, но теперь в другой дивизии – под Калининым, и более года Байкову удалось прослужить в одном полку. Летом сорок третьего дали капитана и свой же батальон, в котором он службу в этой дивизии начинал, а в начале сентября Байков попал в плен.

День тот не задался у комбата с самого утра. Все вроде было, как обычно, но уже на рассвете на пулю снайпера нарвался Сашка «Ополченец». Ординарец Байкова и основной помощник в бумажных делах всего батальона.

Сашка ушел в московское ополчение прямо со студенческой скамьи и прошел жуткое побоище конца осени сорок первого под Москвой, когда слабо вооруженных московских ополченцев бросили под гусеницы моторизированных дивизий группы армий «Центр».

Из Сашкиного батальона в живых остались семеро, и «Ополченец» в их числе. Правда, ни царапины он тогда не получил, что иначе как чудом назвать было нельзя. Ранило «Ополченца» уже в тылу, во время случайного налета.

Сашка был незаменим. Он был и связным, и ординарцем, и писарем, и, если надо, в атаку шел рядом с комбатом. И «похоронки», и рапорта о потерях заполнял тоже он, а теперь «похоронку» пришлось писать на самого «Ополченца» – Байков даже не сразу вспомнил фамилию своего помощника. Привык – Сашка да Сашка. Это бойцы называли его уважительно «Ополченцем».

Умирал Сашка долго. Пуля немецкого снайпера попала ему в голову, но сразу не убила, и мучался «Ополченец» еще полдня, то приходя в мучительное сознание, то проваливаясь в спасительную для него бессознанку. Байков несколько раз приходил в землянку, где санинструктор Ниночка устроила санпункт, но застать Сашку в сознании так и не смог. Раненых вывозили только ночами – ближайшие тылы простреливались немецкими снайперами и пулеметчиками, но до ночи Сашка не дожил.

Сообразить бы тогда Байкову, что недаром немцы уже четвертый день работают по позициям его батальона снайперами, но, если бог ума не дал, его уже не купишь, да и вымотался в тот день командир батальона прилично – без Сашки он оказался как без рук.

Прислонить задницу и чуть покемарить комбату удалось минут на двадцать. Вроде только смежил веки, а надо вставать, проверять посты. Вот в полудреме в одно лицо и шагнул Байков в морозную темь.

Так до конца и не проснувшись, капитан прошел по траншее до первого поворота и получил по голове прикладом. Как командира батальона вязали немецкие разведчики и как его тащили по нейтральной полосе, он впоследствии так и не вспомнил.

Очнулся Байков уже у немцев в траншее, когда капитана здоровенный немец ногой в бок поприветствовал. Очнуться-то очнулся, а вокруг немцы. Стоят, скалятся, радуются жизни. А как же? Все живыми из поиска вернулись и офицера притащили. Там такой пятачок перед блиндажом. Привалили Байкова спиной к траншее, окружили полукругом и фонариком освещают. Как зверушку какую.

Стыд-то какой! Капитан аж глаза зажмурил. Как щенка из траншеи выдернули. И понимает он, что сейчас примутся немцы его на ленточки распускать, а Байков командир батальона и знает значительно больше простого рядового. За год оброс знакомцами и в своем полку, и в дивизии.