Лето надежд

– Да ничего, капитан, – легко выдохнул командир группы, потирая руками заспанное лицо. – Сейчас заедем в штаб твоей дивизии, снимем показания о твоей службе. Два ранения у тебя, «Звездочка», «Отвага». Напишу я рапорт на твой перевод к нам, и поедем в штаб фронта, а потом в Москву, к нам в управление.

Реакции у тебя правильные – как хомяк все в дом тащишь. Автомат с боеприпасами прихватил, дохлых фрицев вытряс, да на нейтральной полосе правильно себя вел. Нам такие ребята нужны. Пройдешь «учебку», сдашь нормативы и с нами за линию фронта, а там как себя покажешь – пара-тройка выходов – и вернешь себе звание, а наград у нас не лишают.

– А-а-а-а… – протянул Байков, неопределенно потягивая подбородком в сторону.

– Забудь, – коротко сказал командир группы. – Это у него теперь проблемы. Нашел изменников Родины. Урод. Налепил дел на безвинных. Скотина! Всего полчаса я с твоим командиром полка общался, а такого наслушался, что кровососа этого можно без трибунала к стенке поставить. Я до Берии с Абакумовым дойду, но в контрразведке он больше служить не будет, – проговорив это, майор опять уснул, удобно пристроившись головой на коленях у здоровенного разведчика.

Русому молодому парню это, видимо, было привычно. Он только подбородком чуть повел, и еще один разведчик тут же накрыл майора плащ-палаткой, но Лапиков этого не заметил. Как будто выключили его, а Байков пораженно замер и так и просидел до самого штаба их дивизии.

В штабе все произошло достаточно быстро – часов за шесть. Они так и просидели около грузовиков, что их привезли, а майор с заместителем своим и еще тремя разведчиками ушли с сильно подавленным контрразведчиком. Даже не переодевались, плащ-палатки только накинули, чтобы немецкой формой на весь штаб не отсвечивать.

Оставшиеся разведчики, не теряя даром времени, чуть в сторонке выкопали очередную яму для отхожего места, разожгли костер и подогрели завтрак на всех. По банке немецких мясных консервов с галетами на брата получилось. Даже про немцев не забыли.

Вели себя разведчики так, что Байков в очередной раз восхитился ими: вот мужики бесстрашные – в немецкой форме и рядом со штабом дивизии. Поодаль, правда, четверо пехотинцев из комендантского взвода расположились, но проходящий мимо народ все равно настороженно косился – полвзвода немецких пехотинцев рядом со штабом тушенку жрет да чаем запивает, и капитан вроде знакомый вместе с ними за обе щеки наворачивает.

Чуть позже пришли двое из разведотдела дивизии и забрали немцев и те документы, что Байков и разведчики собрать успели, а вот перед отъездом к ним присоединились еще двенадцать подследственных, видимо, сидевших в «хозяйстве» майора Ситечки. И среди них, вот чудо из чудес, – Васька Мишечкин, командир взвода из дивизионной разведроты. Байков знал лейтенанта Мишечкина, но как он оказался в контрразведке, даже не догадывался, а посадили их в разные машины.

Майор Ситечка тоже поехал с ними в Москву, но в отдельной машине, в компании двоих своих подчиненных и под конвоем четырех автоматчиков. За дородным арестантом тащили и его три чемодана. Что в них было, Байков, разумеется, не знал, но бывший контрразведчик шел к автомашине, едва переставляя ноги. Его даже прикладами автоматов без всякого почтения подталкивали, и, Байков это отдельно отметил, сопровождающего контрразведчика у арестованного майора и его бывших подчиненных не было. Похоже, что у бывших контрразведчиков их дивизии дорога была в один конец.

– Четвертый! – услышал Байков у себя за спиной торжествующий голос.

Оказалось, что на арестованного Ситечку пялится не только Байков, но и все остальные разведчики. Но в отличие от наглухо прибитого таким необычным зрелищем Байкова смотрят они со злорадными усмешками, а тот же разведчик пояснил ошеломленному капитану:

– Четвертый начальник контрразведки только на моих глазах под трибунал угодил. У «Багги» это быстро. Он когда в дивизионную контрразведку приезжает, сразу следственные дела проверять начинает, и если хоть один ничем не оправданный расстрел находит, то вся контрразведка, четко печатая шаг, отправляется под трибунал, а ваш Ситечка вообще к Абакумову едет. Даже не представляю, что с ним там сделают – «Багги» про этого майора по телефону такие истории рассказал, что его прямо в штабе дивизии приказали задержать и к Абакумову распорядились под нашим конвоем доставить.

Не журись, капитан! С тобой все нормально будет. Я тоже «крестник» «Багги» – он меня вообще от расстрела спас. Не скрою – виноват был. Пьяным подчиненного застрелил. В трибунале к расстрелу приговорили, а «Багги» меня прямо из камеры перед расстрелом вытащил. Так тогда и сказал: «Если что, сам расстреляю – рука не дрогнет, хотя в своих стрелять последнее дело. Он еще пользу может принести». Я две недели поверить не мог, что в живых остался, но пользу теперь за двоих приношу – за себя и за лейтенанта Есалинова, которого я убил по своей дурости.

* * *