Лето не вечно

– Он просит, чтобы вы задержались. Хочет поговорить.

– Ну что же, идемте, – сказала Ульяна и первой направилась к лестнице.

На первом этаже их поджидал профессор. Приподняв шляпу, он любезно приложился к ее ручке:

– Приветствую вас, Ульяна Сергеевна!

– Здравствуйте, Лев Николаевич, – ответила она и спросила из вежливости: – Как продвигаются раскопки?

– Увы, не так хорошо, как хотелось бы.

– Мне очень жаль.

– Вынужден просить разрешения несколько расширить зону раскопок. – Профессор выжидающе смотрел ей в глаза. – Что скажете, голубушка?

– Погодите. – Ульяна помолчала и, вскинув брови, поинтересовалась: – Я здесь при чем?

– Видите ли… Выражаясь фигурально, мы притязаем на вашу территорию.

– В каком это смысле? Объясните.

– Результаты раскопок самым непосредственным образом указывают на то, что стоянка древнего человека располагается на территории вашей усадьбы.

Немного поразмыслив, Ульяна двинулась к выходу.

– Идемте, покажете.

Через минуту все трое подошли к разоренной ограде усадьбы, за пределами которой копались в земле студенты.

Профессор вышел вперед, раскинул руки и широкими шагами отмерил десяток метров вглубь территории.

– Вот так примерно. Больше не нужно!

Ульяна придирчиво оглядела заявленный участок и, поразмыслив, сказала:

– Можете копать при условии: если тронете фундамент забора, после раскопок все восстановите.

– Клянусь! – с благодарностью провозгласил Лев Николаевич.

– Значит, договорились. – Подведя итог, Ульяна собралась уходить, но профессор задал вопрос:

– Как продвигаются ваши изыскания?

Она обернулась и уточнила:

– Вы про архив?

– Разумеется.

– Хорошо. – Ульяна не собиралась распространяться ни о предмете поиска, ни о его результатах. Иногда нейтральная фраза решала все и отсекала дальнейшие вопросы.

Уже на пансионатской аллее ей дозвонился Богданов.

– Что у тебя со связью? – Он долго кряхтел и ругался, прежде чем снова заговорил: – Прости, уронил трубку. Как ты?

– Нормально, – ответила она, ожидая услышать главное. Богданов не имел привычки звонить без повода.

– А я, знаешь ли, всю ночь ворочался. Надеюсь, сегодня что-нибудь сложится. И знаешь, о чем я думаю?

– Ну?

– Ведь если Конюхов поперся туда, значит, преступник донес до него информацию, что была в записке? Она-то не дошла.

– Я тоже сегодня об этом думала, – проговорила Ульяна. – Проверили телефон Конюхова? Есть распечатка?

– Есть… – Богданов вновь закряхтел. – Да только результат нулевой. Теперь же народ продвинутый, знают, что все отслеживается.

– Тогда остается личная встреча или звонок по внутреннему телефону пансионата.

– Скорее – второе. Чувствую, что до личной встречи у них дошло дело только у Белой Головы. Да и то без ведома Конюхова.

– Есть какие-нибудь новости? – поинтересовалась Ульяна.

– За этим и звоню.

– Говори.

– Вчера вечером участковый нашел во дворе дома Качалиных нож со следами крови. С ним уже работают криминалисты.

– Подходит под описание орудия убийства?

– Идеально, – сказал Богданов.

– Есть отпечатки?

– Часа через полтора буду знать.

– Как только появятся результаты, немедленно сообщи мне.

– Сделаю.

– Да! И вышли мне фотографию ножа. Есть у тебя на телефоне?

– Есть. Лови!

На этом разговор закончился, что было весьма кстати. Ульяна уже минуту стояла в вестибюле. К ней подошла Ольга Францевна, дожидаясь, когда она освободится.

Взглянув на нее, Ульяна помрачнела:

– Что на этот раз?

– Клевцов написал заявление, хочет уволиться, – скорбно сообщила Руднева.

Первое, что пришло на ум, Ульяна тут же озвучила:

– Почему?

– Он не объяснил.

Ульяна решительно подошла к ресепшену.

– Где заявление?

– Вот, пожалуйста. – Руднева протянула исписанный листок.

– Сам Клевцов где сейчас?

– На кухне, – сказала Ольга Францевна и, опустив глаза, проронила: – Пока…

На второй этаж она забежала на одном дыхании. В груди теснились противоречивые чувства: страх потерять хорошего шеф-повара и страшные подозрения. Какое было сильнее, она пока не решила.

– В чем дело, Тимофей Петрович?! – выпалила Ульяна, влетев в его кабинет. – Что вас не устраивает?

Клевцов стоял у окна. Услышав ее голос, он обернулся и равнодушно ответил:

– Все.

– А если конкретнее?

– Не нравится, что меня подозревают в преступлении, не нравится, что допрашивают. – Он подошел к столу и уселся в кресло. – Не нравится, что воруют ножи.

Ульяна достала телефон, нашла фото ножа и с вызовом показала шеф-повару:

– Ваш?

Клевцов приподнялся, вытянул шею и с напряжением вгляделся в экран.

– Мой, – наконец ответил он и с удивлением спросил: – Почему он у вас?

– Не у меня, – металлическим голосом отчеканила Ульяна. – В полиции. Вашим ножом убили человека.

Шеф-повар тяжело опустился в кресло и кивнул.

– Понимаю… Отсидел в тюрьме, значит, виноват. – Он поднял глаза и посмотрел на Ульяну. – Когда меня задержат?

– Не знаю. – Она тоже села. – Мне кажется, нам надо поговорить.

– Все и без того ясно.

– Только не мне. В ваших же интересах рассказать, как вы провели свой выходной в позапрошлую пятницу и ночь на субботу.

– Спал у себя в номере. Крепко выпил.

– Кто может подтвердить?

– Никто.

– Вы же понимаете, что вам все равно придется рассказать обо всем в полиции.