Лето не вечно

– Усачев расшифровал, что за отметки были на трех геодезических рулетках, которые лежали в багажнике Конюхова.

– Ну и что?

– На одной отмечены сажени, на другой – аршины, на третьей – локти.

– Зачем это? – обескураженно спросила Ульяна.

– Какой-то привет из прошлого. Чем дальше, тем непонятнее. Но есть и хорошая новость. Сегодня после пяти вечера тебя ждет вдова Качалина.

– Вот спасибо! Ты со мной?

– Нет, не смогу, занят. Твоя машина готова, к половине второго приеду на ней к дому Качалиных.

– Договорились. Буду ждать тебя там.

На завтрак она отправилась вместе с отдыхающими. Поела на открытой террасе, куда выходили только сотрудники пансионата.

Потом Ульяна заглянула к Клевцову.

– Не заняты, Тимофей Петрович?

– Чего спрашивать? Хозяйка здесь вы, – угрюмо ответил он и, как рассерженный таракан, шевельнул усами.

Она вошла в кабинет, чтобы сообщить:

– Вопросов к вам больше нет. Подозрения сняты.

– Когда вернете мой нож? – спросил Клевцов.

– Думаю, что нескоро.

– Если кто-то и хотел меня подставить под цугундер, то он сильно ошибся. – Шеф-повар недобро ухмыльнулся и спросил: – Моих отпечатков на ноже не нашли?

– Нет, не нашли, – ответила Ульяна.

– Имею привычку протирать нож бархоткой, прежде чем положить его в футляр.

– Как выяснилось, это полезная привычка, – согласилась она. – У вас нет никаких предположений относительно того, кто мог его похитить?

– Да кто угодно! Замочек-то – тьфу!

– Почему не рассказали, что в позапрошлую пятницу ночевали у Зудиной?

– Про баб рассказывать западло. – Шеф ухмыльнулся.

– Рассказывать, значит, западло, а делать – пожалуйста?

– А это уж как вам угодно. – Клевцов поднялся из-за стола и, обойдя Ульяну, направился к выходу. – Мне пора на кухню, скоро обед.

Ульяна спустилась и направилась в свой кабинет. Там, среди бумаг, разыскала заявление Клевцова на увольнение и подписала его. После чего позвонила Рудневой:

– Ольга Францевна, пожалуйста, зайдите ко мне.

Уже через минуту администраторша пришла:

– Слушаю вас, Ульяна Сергеевна.

Она протянула заявление:

– Оформить и рассчитать.

Руднева заглянула в документ и округлила глаза:

– Все-таки увольняете?

– Чем скорее, тем лучше. Иначе он всех баб на кухне перетопчет. Петух гамбургский!

– Дайте хотя бы две недели, пока найду ему замену.

– Уволить с завтрашнего дня. – Ульяна не отступала. – Замените кем-нибудь из своих, с нашей кухни. Меню утверждено, раскладки прописаны. Справятся.

– Сделаю, как прикажете. – На словах Ольга Францевна согласилась, но по всему было ясно, что она не одобряет приказа.

– Да, и отправьте ко мне рабочего, который нашел телефон.

– Первушкина?

– Да.

– Что-нибудь еще?

– Сегодня мне понадобится служебная машина, – предупредила Ульяна. – Поеду в Зареченск.

– К какому часу подать? – сдержанно осведомилась Руднева.

– В пять вечера отъезжаем.

– Хорошо, я позвоню в гараж.

Вдова Качалина, Дора Моисеевна, открыла дверь после третьего звонка. Внимательно изучив Ульяну в глазок, спросила:

– Фамилия?

– Железняк.

Защелкали замки и щеколды. Последним этапом стала цепочка и узкая щель в двери.

– Вы одна? – осведомилась Дора Моисеевна.

– Да. Насчет меня с вами договаривался следователь Богданов.

– Знаю, знаю.

Цепочка упала, щель расширилась. После того как туда юркнула Ульяна, дверь захлопнулась и вновь защелкали замки.

– Кажется, вам нужен кабинет моего мужа? – спросила Качалина.

– Да, – подтвердила Ульяна. – Это, пожалуй, все. Хочу пересчитать разложенную там плитку.

– Прошу. – Дора Моисеевна отступила в глубь коридора, пропуская ее. – Вторая дверь направо.

– Я помню.

Вопреки ожиданиям, в кабинете Ульяна оказалась одна. Вдова Качалина предупредила, что подождет ее в гостиной – она неуютно себя чувствовала в святая святых погибшего мужа.

Ульяна сразу приступила к работе. Для верности трижды пересчитала все плитки, но всякий раз получала разные числа. К верному решению привели только дальнейшие подсчеты, когда она придумала удобный метод: разделила незаконченный пазл на участки, пересчитала каждый в отдельности и сложила результаты.

Получилось восемьсот двадцать четыре. Сложив вместе число плиток, которые остались в мезонине, тех, что нашли в машине, и этих, из кабинета коллекционера, она вычла сумму из общего количества, указанного в найденном счете, и поняла, что не хватает ста восемнадцати.

Было очевидно, куда они делись – после Конюхова их сбили и похитили из мезонина преступники, которые докопались до истины. Они уже знали, зачем Качалину понадобились эти плитки. Они знали, а Ульяна с Богдановым – нет.

Прежде чем покинуть кабинет, она сделала несколько снимков, позволяющих составить общее впечатление и рассмотреть детали.

Покончив с этим, она скорее по наитию, чем с определенной целью, пощупала плитки пальцами и сделала вывод: все они имели четкий рельеф, но что самое удивительное – разный. Осмысление этого Ульяна отложила на потом. Сейчас ей предстояло попрощаться с хозяйкой дома и поскорее уйти.

Но к тому времени Дора Моисеевна накрыла стол в гостиной и пригласила Ульяну. Разливая по чашкам чай, она сообщила:

– Мне есть что вам рассказать.

Сникшая поначалу Ульяна оживилась: