Лето ночи

— Нет, нет. Я уверен, что он сидел в кабине рядом со мной, когда я поворачивал на подъездную аллею. Я помню что еще на минуту забыл о его существовании, потому что он сидел очень тихо. Я собирался дать ему сандвич и уложить спать на кушетке. — Старик снова посмотрел на мальчика. Его глаза были испещрены кроваво-красными прожилками. — Я знаю, что он был рядом со мной, когда я подъезжал к дому, Дьюни.

Дьюан спокойно кивнул, чтобы не раздражать отца.

— Ну значит, я просто не слышал, когда вы вошли в дом. А может, он пошел в город пешком?

Старик прищурился и глянул в сторону шоссе.

— Это в середине ночи? Кроме того, я помню, что он говорил, будто бы живет где-то здесь неподалеку.

— Мне казалось, ты сказал, что он все время молчал.

Старик снова зажевал ноготь.

— Он не… Не помню, что он говорил… Ладно, дьявол с ним. — И он вернулся к чтению финансовой сводки.

Дьюан закончил чтение книжного обзора и пошел к дому. Уитт вышел из сарая, где он предавался послеобеденному отдыху и принялся потягиваться, гоняться за собственным хвостом и вообще всячески выражать готовность отправиться с Дьюаном куда угодно.

— Эй, парнишка, — обратился к нему мальчик, — тут случайно не прохаживался один пехотинец? Он немного задержался, возвращаясь с полей Первой Мировой, так вот не гулял ли он вокруг нашего сарая?

Уитт тихо взвизгнул и недоуменно наклонил голову, явно не понимая, что от него хотят. Дьюан в знак утешения поскреб у него за ушами и подойдя к грузовичку, открыл дверь кабины. Оттуда пахнуло застарелым запахом виски и старых носков. На виниловом сиденье рядом с водительским местом отпечаталась отчетливая вмятина, будто тут кто-то сидел. Но она была здесь все то время, что они владели этой машиной. Дьюан пошарил под сиденьем, проверил бардачок и заглянул под коврик. Уйма мусора — тряпки, карты, открывашка для бутылок, несколько пустых бутылок, банок из-под пива и даже несколько заряженных патронов для пистолета, но ничего интересного. Ни тебе офицерской трости, ни маузера, случайно забытого таинственным посетителем, ни даже схемы военных укреплений на Сомме или карты Белли Вуд.[14]

Дьюан усмехнулся про себя и пошел обратно по двор дочитать газеты и поиграть с Уиттом.

Когда Майк и отец Каванаг закончили свою рыбную экспедицию, был уже вечер. Миссис Кланси, умиравшую не столько от преклонного возраста, сколько от непрерывного брюзжания, не хотела, чтобы в доме присутствовал кто-нибудь посторонний, пока она будет исповедоваться и Майку пришлось довольно долго гулять вокруг пруда, бросая на тот берег камешки и предаваясь сожалениям, что он не пообедал перед тем как уйти из дому. Было не так уж много вещей, способных заставить Майка пропустить воскресный обед, но прогулка с отцом Каванагом была одной из них. Когда он поинтересовался у мальчика, пообедал ли тот уже, Майк только кивнул в ответ. И тут же подумал, что во время исповеди этот ответ ему придется включить в раздел «Да, отец мой, несколько раз я обманывал старших». Когда Майк станет старше, он поймет почему священники не могут жениться. Кто же согласиться выйти замуж за человека, которому придется регулярно исповедоваться?

Отец Каванаг присоединился к Майку когда было уже около семи часов, но из-за солнца, только едва прикоснувшегося к верхушкам деревьев, казалось, что гораздо меньше. Из багажника папомобиля Майк принес два спиннинга и они примерно час еще порыбачили. Успех выпал только на долю Майка, ему удалось поймать несколько мелких рыбешек, которых они тут же выбросили обратно в воду, но зато беседой они насладились вволю. Беседой, настолько интересной, что у мальчика даже закружилась голова. О чем они только не говорили. И о таинстве Святой Троицы, и о хулиганах на чикагских улицах времен молодости отца Каванага, и об уличных бандах, и о том, почему все вокруг в природе это творение, а Бог это сущее, и почему старики обращаются к Церкви, отец Каванаг рассказал мальчику о знаменитом пари, которое заключил Паскаль и о многом, многом другом. Майк обожал такие разговоры с отцом Каванагом. Конечно, болтать с Дьюаном или Дейлом, или еще с кем-нибудь из башковитых ребят было довольно забавно, у них бывают разные интересные идеи, но отец Каванаг знал жизнь. Он был умным человеком, умным не только потому что одолел премудрости латинского и теологии, но и потому что победил в себе циничного подростка с чикагской улицы, жизнь которой Майк никогда бы даже не мог вообразить.

Тени деревьев потянулись по зеленой траве и уже окунулись в воду, когда отец Каванаг глянул на часы и воскликнул:

— Боже, Майкл, смотри, как уже поздно. Миссис Мак Кафферти будет беспокоиться. — Миссис МакКафферти была экономкой в доме священника, причем если для отца Гаррисона она была сестрой, пытающейся удержать беспутного братца на краю пропасти, то с отцом Каванагом она нянчилась как мать.