Лето ночи

За ужином они болтали о политике, Старик рассказывал о своей работе в команде Эдлая Стивенсона во время предыдущих выборов.

— Не знаю, что из себя представляет этот Кеннеди, — заметил он. — Он уверенно идет на выдвижение, но я никогда не доверял этим миллионерам. Но, с другой стороны, хорошо будет, если выберут католика. Хоть немножко пошатнут устои дискриминации в этой стране. — И он рассказал Дьюану о провале Альфреда Е. Смита во время избирательной кампании 1928 года.

Дьюан, конечно, читал об этом, но он внимательно слушал и с подчеркнутым интересом кивал, счастливый уже тем, что может говорить со Стариком, когда тот трезвый и ни на кого не злится.

— Поэтому для католика шансы стать президентом весьма невелики, — заключил тот. Он посидел минуту, словно анализируя правоту собственных выводов, затем встал, выполоскал тарелки под краном и отставил их в сторону для последующего более тщательного мытья.

Дьюан выглянул за окно. Было еще только начало шестого, довольно рано, но тень от тополя, что рос позади дома, уже дотягивалась до окна. И мальчик, стараясь говорить равнодушно, задал отцу вопрос, который вертелся у него на языке с самого возвращения из библиотеки и задать который он страшился.

— Ты уходишь куда-нибудь сегодня вечером?

Старик минуту помолчал, наполняя мойку водой. Очки его запотели от пара. Он снял их и вытер подолом рубахи, будто обдумывая ответ.

— Наверное, нет, — наконец проговорил он. — Мне нужно поработать в мастерской и кроме того, я подумал, что пора бы нам с тобой закончить ту партию в шахматы, которую мы начали на прошлой неделе.

Внезапная атака увенчалась полным успехом.

Одолеть последние тридцать футов было нелегко — они проползли по грязному склону по-пластунски, не имея никакого прикрытия на случай, если Маккоун или Дейзингер вздумают выглянуть из своего опорного пункта. Но Майк и Кевин, и Лоуренс, и Дейл все-таки сделали это, несмотря на некоторые помехи вроде придушенного хихиканья со стороны Лоуренса, и когда они наконец добрались до верха, то свалились на Джерри и Боба совершенно неожиданно, те смотрели абсолютно в другую сторону, и две кучи метательных снарядов были аккуратно сложены в шести футах позади них.

Майк кинул свой ком грязи первым и попал Бобу Маккоуну по спине, чуть выше пояса. Затем все шестеро открыли яростный огонь, забрасывая друг друга снарядами и только стараясь защитить лица во время броска. Затем они сошлись в рукопашной и борьба продолжалась уже в партере, то есть вниз по склону холма. Кевин, Дейзингер и Дейл первыми потеряли равновесие и скатились вниз футов на тридцать по пологому склону. Кевин первым вскочил на ноги и ринулся за боеприпасами, заготовленными противником, но Маккоун принялся поливать его спину огнем в виде комьев грязи, пока Майк не толкнул его сзади и тогда пришла их очередь покатиться по склону в туче пыли.

Минут через пятнадцать уже происходила коронация Короля Холма, но другие претенденты тут же сбивали его с ног и тащили вниз, а он снова карабкался вверх, восстанавливая попранные права и осыпаемый тучей снарядов. Будучи низверженными Маккоун и Дейзингер отступили к краю пруда и начали обстрел с большого расстояния. Их песенка была спета, но лихорадка тщеславия вызвала небольшую междоусобицу в рядах их противника и скоро каждый уже сражался за самого себя.

Дейл схлопотал такой удар в солнечное сплетение, что рухнул на землю и минуты три не мог отдышаться, пока рядом разворачивалась панорама битвы. Затем Майк ударился о торчащий чуть ли не из-под земли камень, упал и порезал бровь. Рана была неглубокой, но крови вытекло устрашающее количество. Дейзингеру удалось овладеть выигрышной позицией на самой вершине, но он имел неосторожность приподнять голову и тут же схлопотал огромный кляп земли прямо в рот. Он отступил к подножию холма, бешено, но невнятно ругаясь и зажимая обеими руками рот, пока минуты через две не убедился, что зубы все на месте. Тогда он стер грязь с пореза на нижней губе и снова полез вверх с вымазанным кровью и грязью подбородком. Кевин случайно оказался как раз позади своего бывшего лидера и когда Майк наклонился, чтобы бросить камень, то Кевин схлопотал удар кулаком прямо в лоб. Действия на мгновение прекратились, и все мальчики на вершине с любопытством уставились на него. Конечно Грумбахер воспользовался моментом, чтобы потешить почтенную публику. Он скосил глаза, заспотыкался, сделал вид, что ноги у него заплетаются, и опрокинулся на спину, задрав вверх скорченные как у трупа ноги. Все ребята расхохотались и закидали его новыми комьями грязи, выражая полное свое одобрение.

Именно Лоуренс довел игру до ее кульминационного момента.

В какой-то неожиданный, но решающий момент он остался один на вершине холма среди групп борющихся мальчишек, когда все остальные оказались поверженными. Он вскочил на бугорок у опорного пункта противника, вскинул руки над головой и воскликнул: «Я — Король!»

После мгновения ошеломленного молчания раздались три залпа.