Лето печали

– Или не хотели успевать, но об этом деле вы еще расскажете. Сейчас надо отыскать истинного виновника смерти мисс Перегрин, а заодно мистеров Января и Февраля, о которых мы пока ничего не знаем, но узнаем.

Оставив визитку на диване, отстегнув агатовые запонки, Браун засучил рукава накрахмаленной рубашки. На запястье чиновника красовался выцветший якорь.

– Я в прошлом тоже моряк, – коротко сказал он. – К делу, мистер Гренвилл. Разделим виллу на сектора и начнем подробный обыск.

Бросив пальто на рояль, Сабуров последовал его примеру.

Уютно устроившись на обитой бархатом банкетке в библиотеке «Тополей», так называемый мистер Браун обложился снятыми с полок томиками. Государственный муж внимательно листал «Ромолу» мисс Джордж Элиот, с дарственной надписью хозяйке виллы.

– Дорогой Маргарет, – провозгласил мистер Браун. – Олицетворению любви, движущей солнце и светила.

Сабуров многозначительно кашлянул. Браун отмахнулся:

– Оставьте. Мистер или, скорее, мисс Элиот, не замечена в таких связях, пусть она и состоит… – Браун поискал слово. – В общем, в отношениях, не принятых светским обществом. Она писательница и ей свойственны высокопарные выражения. Ясно, что в романе о временах Ренессанса она вспоминает великого Данте Алигьери.

Сабуров кашлянул еще более многозначительно. Браун фыркнул.

– Умный человек, мистер Гренвилл, не записывает собеседника в необразованные чурбаны только на основании юношеской татуировки. Со времен, когда мой давний предок приплыл сюда с Вильгельмом Завоевателем, в моей семье повелось отправлять средних сыновей во флот.

Сабуров отчего-то поинтересовался:

– А младших?

– Их ждет церковная стезя, – ответил Браун. – Говоря о которой, в доме нет ни одной картины на религиозные темы, а среди двух сотен томов я не встретил Библии. Понятно, почему мисс Перегрин питала отвращение ко всему церковному.

Сабуров изучал пустые ящики элегантного дамского бюро, отделанного серебряными накладками. Пока в книгах, просмотренных Брауном, не нашлось ни единой закладки или пометки.

– Не только это, – ответил Максим Михайлович. – Я удивился бы, отыскав здесь Библию. Мисс Перегрин вела, как принято говорить, вольный образ жизни.

Он вспомнил клочок бумаги, найденный в столе на даче убитого Катасонова.

– Литовцева не расставалась со священным писанием, – Сабуров дернул щекой. – Однако ее истинное лицо было вовсе не евангельским. Она собирала старинные руководства по магии, а Цепь использовала знак Люцифера.

Максим Михайлович, впрочем, считал, что демонические устремления членов Цепи не имели ничего общего со служением князю тьмы.

–Это антураж, – он вспомнил театральное словечко. – Декорация. Херефордский убийца тоже оправдывал издевательства над неизлечимо больной дочерью библейскими наставлениями.

Девушка, появившаяся на свет с врожденным уродством, провела короткую жизнь в наглухо запертом сыром подвале отцовской фермы. После ареста убийцы Сабурову хотелось призвать к ответственности и брата покойной, сельского священника, пытавшегося выгородить отца.

– Вы считаете, что поступили согласно заповедям, – холодно сказал он парню. – Однако подумайте еще раз. Вы извратили библейские наставления. Будь моя воля, я не подпустил бы вас к прихожанам и на пушечный выстрел.

Еще раз проверив щели ящиков, Сабуров разогнулся.

– Ничего здесь нет, – подытожил он. – Мисс Перегрин, кажется, не только велела слугам очистить особняк от чердака до подвала, но и сама приложила руку к уборке.

Мистер Браун рассматривал прижизненное издание «Корсара» лорда Байрона.

– Гренвиллу, другу поэтов, – он взглянул на Сабурова. – Потому что дружба не измеряется деньгами. Книга антикварная, – добавил Браун. – Держите, мистер Гренвилл.

Сабуров отозвался:

– У моего дяди никогда не водилось денег, но лорд Байрон прав насчет дружбы. Спасибо, – он помолчал. – Вы думаете, что мы здесь ничего не найдем?

Браун собрал книги в кучку.

– Пока под половицами не отыскалось никаких тайников, а в стены не вделали сейфы, – задумчиво ответил он. – Все кажется очень пристойным, однако у вас, русских, есть пословица о чертях и болоте. Мы же говорим, что тихие воды на самом деле глубоки.

– Давайте переместимся в спальню, – Браун поднялся. – Что касается вашей теории насчет маньяка, то для него такие убийства слишком… – он пощелкал пальцами. Сабуров согласился:

– Просты. И маньяк действовал бы целенаправленно, по часовой стрелке или против нее, но он либо начал бы в центре, либо закончил им. Более того, маньяки обычно выбирают женщин и детей, а мы имеем дело с молодыми здоровыми мужчинами.

Браун остановился в выстланном персидскими коврами коридоре.

– И не менее здоровой мисс Перегрин. Мне кажется, что вы правы насчет синяков, мистер Гренвилл. Это не обыкновенные убийства, а…

– Казни, – мрачно подытожил Сабуров.

Фрачный лакей предупредительно наклонил над чашкой Максима Михайловича серебряный кофейник. Бархатные гардины задернули. С шумной послеполуденной Пэлл-Мэлл в комнату не проникало ни единого звука. Мягко ступая, слуга задержался у двери.