Лето перемен

Она гордо откинула голову назад, водопад черных локонов едва ли не искры вокруг рассыпал, а на пол упали несколько завядших цветков маргаритки. Нимфа, черт бы ее побрал! Наглая нимфа, с которой того и гляди свалится халат.

Девушка уперла руки в бедра. Великолепные, надо сказать, бедра. В другое время и при других обстоятельствах Джон сказал бы, что это бедра его мечты, но сейчас дела были поважнее.

— И почему же это невозможно? Теперь она смотрела на него, как на нечто ползающее и ядовитое, а также, несомненно, отвратительное.

— Потому что! Потому что вы не можете! Я вам не позволю, понятно?

Темно-серые глаза лорда сузились и живо напомнили о вороненой стали, битве при Азенкуре и Гастингсе, а также о праве лордов казнить своих вассалов безо всякого суда.

— Это почему же?

— Потому что он… потому что он спит!!!

Вероника замерла, ожидая взрыва. Она понятия не имела, что эти дерзкие слова музыкой отозвались в ушах Джона Леконсфилда.

Джеки спит. Его мальчик спит в кроватке и видит сны. Он спит, маленький человечек, потому что все дети в это время спят!

Жесткое лицо разгладилось, словно по мановению волшебной палочки, и Вероника с изумлением увидела, как страшные глаза прикрылись, а по надменному лицу расплылась блаженная улыбка. Удивительно его, это лицо, украсившая.

Философы утверждают, что счастье недолговечно, а покой нам только снится. Уже через миг Джон Леконсфилд решительно вцепился в дверной косяк и начал вновь настаивать на своем.

— Неважно, спит он или бодрствует! Я хочу его видеть. Я имею на это право, он мой сын! Вы меня остановить не вправе и не в силах! Открывайте дверь.

Последнее требование несколько запоздало, потому что дверь и так была открыта, но Вероника не собиралась сдаваться вот так, без борьбы.

— Не открою! То есть, не пущу! Мне… Я… Мне надо одеться!

— Это я заметил. Вы вообще-то в порядке? Мне показалось, я слышал звук падения.

— Правильно, это я и упала! И кто хочешь упал бы. Вы назвали себя, а я была уверена, что вы мертвы. В любой книжке написано, что при таких известиях девушки должны падать в обморок. Я и упала.

Джон рассматривал ее с откровенным интересом, и Вероника нервно запахнула халат на груди, правда, это мало помогло молодому лорду. Воображение работало вовсю, инстинкты бушевали, гормоны тоже.

Внезапно ой поднес руку ко лбу. Голова закружилась — слишком много событий и потрясений за сегодняшний день. Да и возбуждение…

Целый год он не был с женщиной. Не просто не был. Он не хотел женщину. Совсем. Начисто. Сама мысль о плотском наслаждении казалась кощунственной. Мысли лорда Февершема были заняты только его маленьким сыном.

Он тряхнул головой и постарался говорить как можно более иронично.

— Значит, это моя вина? Что ж, приношу свои извинения.

В ответ синеглазая полыхнула нa него таким взглядом, что он залюбовался. Как она хороша, это уму непостижимо.

— Извинения принимаю. Если вы подождете; пока я пойду и переоденусь…

— Вы что, издеваетесь? Впустите меня немедленно!

— Подождете!

— Черта с два! Я что, должен ходить по лестничной площадке, как тигр в клетке, пока вы соизволите напялить…

— Придержите язык для начала. А потом походите по лестничной площадке. Я не могу рисковать. Пока я буду переодеваться, вы можете ворваться к Джеки и похитить ero!

— Похитить? Вы ненормальная? Зачем мне похищать то, что и так принадлежит мне!

— Джеки не вещь. А я здесь для того, чтобы защитить его.

— От его собственного отца?

— Да!!!

Голос девушки внезапно надломился, она судорожно схватилась за горло рукой.

— Послушайте… мистер Леконсфилд, вы… вы должны подождать. Я обещаю, это будет недолго. Я не копуша, одеваюсь очень быстро. Я действительно не могу рисковать… Вы должны знать кое-что…

Джон почувствовал, как ярость ослепляет его новым приступом.

— Что?! Что еще я должен знать, ад вас побери? Вы вообще-то кто такая?

Она недоуменно посмотрела на него и тихо ответила:

— Я Вероника. Вероника Картер. Сестра Маргарет. Меня тоже удочерили, как и ее. Мы вместе выросли, а теперь… теперь Джеки на моем попечении. Побудьте здесь, пожалуйста.

С этими словами она быстро закрыла дверь. Последнее, что видел ошарашенный Джон, было: буря черных локонов, распахнувшийся от резкого движения халат, стройные длинные ноги.

Он остался перед закрытой дверью.

Секунду спустя он уже колотил в эту дверь кулаком.

— Вероника! Немедленно вернитесь и откройте дверь!

Все напрасно. Это вам не няня, не нанятая гувернантка, дорожащая своим местом, это самостоятельная женщина, облеченная правом и обязанностями по отношению к его сыну и своему, как ни крути, племяннику. К тому же она безбожно хороша. Безбожно!!!

Нянька Нэн наверняка сказала бы, что она ведьма.

В висках у Джона неожиданно запульсировала кровь, он прислонился к прохладной стене, прикрыл глаза.

Джеки здесь, в доме, он мирно спит, это самое главное. А красота Вероники Картер… Что ж, красоту можно пережить. Просто он слишком давно не задумывался о женщинах.