Лето потерянных писем

– Что мне надеть? – в субботу вечером спросила я у Джейн, сидя на кровати в нижнем белье и взяв очередную футболку. Сегодня стоял жаркий день, солнце ослепляло и припекало, и под кондиционером я восторженно помогала покупателям «Проуз Гарден», со лба которых стекал пот. И воротнички, и подмышки у них были мокрыми, а кожа загорела или даже облезала. Вернувшись домой, я приняла душ и уложила волосы, а теперь с отчаянием взирала на свой скромный выбор одежды.

– Я еще ни разу не знакомилась с чьими-то родителями. Кроме родителей Мэтта. Но их я знала всю свою жизнь.

Джейн с трудом оторвала взгляд от телефона.

– Скромные деньги.

– То есть?

– Ты поняла. Футболка за сто долларов. Как думаешь, что Мейсон имел в виду, написав: «Спасибо, что заскочила»?

– Хм, он рад, что вчера мы встретились на концерте?

– Это слишком формально. Кто так говорит? А «заскочила» разве не звучит пренебрежительно? Мы провели там три часа.

– Может, он просто вежливый. Или ищет предлог с тобой поговорить. Футболки действительно стоят сотню баксов?

Джейн зевнула и отложила телефон. От нее пахло хлебом из пекарни, а на футболке осталось крошечное пятнышко от муки.

– Надень сарафан. У тебя их примерно пять миллионов. – И то правда.

Надев лавандовое платье с широким поясом на талии, я отправилась к «Золотым дверям». Хотя вечером сохранился полуденный зной, из-за облаков температура немного снизилась, и тепло сейчас скорее напоминало тонкое одеяло. Несмотря на это, я нанесла два слоя дезодоранта, но по спине все равно стекал пот, когда я поднималась по ступенькам крыльца. Внутри все скрутило, когда я услышала раздавшийся по ту сторону двери звонок. Нужно было что-то принести? Родители всегда приносили вино. Цветы? Черт побери.

Дверь резко открылась. На пороге стояла женщина, примерно одного возраста с моими родителями, в белых брюках и голубой льняной рубашке. Как люди умудряются носить брюки в такую жару? Она с любопытством на меня посмотрела.

– Здравствуй.

– Эм, здравствуйте. – Будь у меня с собой цветы, то руки были бы заняты, а не барахтались бы беспомощно в воздухе. – Я Эбигейл Шенберг. Меня пригласил Ной.

– Как мило. Входи. – Она освободила мне проход.

Честное слово, все это лето я чувствовала себя вампиром, смущенно выпрашивающим приглашение в дом.

– Эбби, верно? – Рядом с женщиной появилась девушка, одетая в шорты и топ без бретелек. Кузина. Шира. У меня мгновенно появилось ощущение, что я слишком вырядилась.

Я вымученно улыбнулась.

– Привет.

– Я Линда, тетя Ноя, – представилась женщина. – Он вроде в гостиной.

– Туда, – подсказала Шира, избавив меня от дополнительной неловкости. Она оглянулась через плечо, пока мы шли по коридору. – Вы познакомились, когда ты работала здесь на обслуживании банкета?

– Эм, да.

Шира фыркнула.

Мы вошли в гостиную, где бродили дюжины людей: взрослые расставляли еду на кухонной столешнице, детишки бегали босиком, трио идентичных девочек лет десяти что-то друг другу шептали. Почти у всех были характерные для Барбанелов черты: волевые подбородки и густые брови, темные глаза и шикарные волосы.

– Аншлаг? – пожала плечами Шира. – Еще нет. – Класс.

На другом конце комнаты Ной общался с высоким широкоплечим пожилым мужчиной с седеющими волосами. Я быстро, почти бегом, прошла к нему, и Ной повернулся ко мне.

– Дядя Берти, ты помнишь Эбигейл?

Я-то точно его помнила. Это он застукал нас в кабинете.

– Конечно. Приятно снова с тобой встретиться, Эбигейл.

– Здравствуйте. Да. Мне тоже.

Обсудив, откуда я приехала и как меня занесло на Нантакет, Ной спросил разрешения отойти. Я заворчала низким голосом:

– Ты не предупредил, что здесь будет целая туча гостей.

– А ты не спрашивала.

– Почему эти девочки так похожи?

Ной рассмеялся.

– Это дети тети Джоан.

– Так вы все приехали летом на остров? Все живут здесь?

Он оглядел комнату, словно подсчитывая находившихся в комнате гостей.

– Думаю, нас здесь примерно двадцать человек. У моего папы три младших брата, и все приезжают летом хотя бы на несколько месяцев.

Я посчитала остальных детей.

– Ты единственный, у кого нет братьев и сестер?

– У меня и у Ширы их нет. Я довольно поздний ребенок. И это в некотором роде накладывает отпечаток, ведь я тот самый драгоценный чудо-малыш.

– Уверена, родители не хотели так на тебя давить. – Когда Ной одарил меня суровым, недоверчивым взглядом, я сменила тему: – Почему, когда я приходила в последний раз, в доме никого не было?

– Тонкий расчет и мастерская махинация.

– Ого, Ной, не знала, что ты обладаешь подобными навыками.

На его лице появилась широкая улыбка.

– Приму это в качестве комплимента. – Он слегка подтолкнул меня локтем. – Вон моя бабушка.

Я резко повернула голову. Хелен Барбанел стояла в другом конце комнаты, одетая в свободные брюки и свитер с рекламой публичной библиотеки Нантакета. Эта одежда более повседневная, чем та, что была на ней в книжном клубе. Хелен выглядела старше своего возраста, судя по ее телодвижениям, когда женщина – ровесница моей мамы – помогла ей опуститься на диван. Девочка на несколько лет моложе меня свернулась калачиком рядом с ней.