Лето потерянных писем

Я ни разу не бывала на заседании книжного клуба, но чувствовала себя знатоком. Первый довод: Школа. В девятом классе мы целых три месяца обсуждали «Большие надежды». Пип безнадежен, а мисс Хэвишем – мой кумир. Испорченное свадебное платье, кружева, неотличимые от паутины? Да, пожалуйста. Свою выпускную работу по английской литературе я написала на тему «Покинутые жены: почему женщины значимы» в форме пьесы от лица собравшихся на званом ужине миссис Рочестер, мисс Хэвишем и безымянной рассказчицы из «Желтых обоев». «Очень творческая работа!! – написала моя учительница, мисс Лотти. – Прелестно написано, но не хватает обоснований и аргументов».

Спасибо, мисс Лотти!

Довод второй: у мамы был свой книжный клуб, в котором обычно читали статьи под названием «Эмоциональная самоорганизация на рабочих местах» или «Статистический анализ пропаганды», исследования по динамике рабочих сил и зарплатам (везде полный отстой). За ужином мама выдавала краткое резюме, тем самым развивая мою способность ссылаться в разговоре на статьи из журнала «Атлантик».

Довод третий: на дни рождения и Хануку мы с папой покупали друг другу книги – те, которые оба хотели прочитать (и иногда читали перед тем, как подарить, упс). Мы прочитали все романы Скотта Вестерфельда, а в прошлом году обменялись «Големом и джинном» и «Песнью об Ахилле».

Довод четвертый: мы с подругами постоянно обменивались любовными романами, выхваченными с библиотечного стеллажа за пятьдесят центов. Проглотили всю Джудит Макнот, Сьюзен Элизабет Филлипс и традиционные издания «Арлекин». Я написала еще одну статью – на этот раз по социологии: «Как любовные романы дают женщинам возможность принять свою сексуальность: 1940–1960 гг.» Мистер Браун оценил мою работу на «отлично», хотя сделал это скорее для того, чтобы избежать разговора со мной о самом тексте.

И все же я ни разу не была в настоящем книжном клубе с сырными тарелками и формальными вопросами. Сегодня читатели обсуждали «И никого не стало». Я никогда не читала Агату Кристи и по какой-то безумной причине много лет считала ее вымышленным персонажем, как взрослую Нэнси Дрю. Это была ложь, а я идиотка. Учту на будущее.

На кофейных столиках в глубине магазина Лиз разложила на многоярусных подставках булочки, печенье и пирожные. Ее черная футболка была вся покрыта мукой, как и платок, которым девушка завязала свои фиолетовые волосы. Затем она принесла тарелку с мясной закуской и крошечными деревянными инструментами для каждого вида сыра. На банке с местным медом лежали медовые соты, которые я видела только на коробке из-под хлопьев. Мы расставили фарфоровые чашечки с бирюзовыми и розовыми цветами по краям и такие же блюдца. Я не знала, что можно прийти в восторг от чашек, но с этими так и было. Хочу целый набор таких. Хочу дом, к художественному оформлению которого могли бы подойти эти чашки.

И вообще.

Участники книжного клуба собирались достаточно быстро. Почти все они были женщинами от двадцати до девяноста лет. Я с радостью слушала их, параллельно выкладывая на столе новую экспозицию. Мэгги весело и бодро участвовала в разговоре и отлично поддерживала тему, а Лиз вставляла остроумные замечания и возвращала беседу в прежнее русло, когда она начинала терять нить.

Когда заседание клуба подошло к концу, я закончила раскладывать книги и с удовольствием рассматривала результат своей работы, как вдруг заметила, что за мной наблюдает одна посетительница. Женщине в светло-голубом пиджаке и с белыми волосами было примерно восемьдесят лет.

– Могу я вам помочь?

– Как тебя зовут, дорогая?

– О, эм, я Эбби.

– И ты живешь здесь? Или приехала на лето?

– На лето. – Я поправила на носу очки, пытаясь понять происходящее. Меня сбила с толку настойчивость женщины.

– Ты кого-то мне напоминаешь. Думаю, возможно, я знала твою мать.

– Вряд ли моя мама бывала на Нантакете.

Она еще пристально на меня посмотрела, а потом обошла столик со Второй мировой войной и с хмурым выражением на идеальном лбу провела пальцами по обложкам. Временами она останавливалась, как прорицательница перед своим магическим омутом. Я встревоженно и неуверенно переминалась, не понимая, чего она хочет. Ей нужна рекомендация?

– Ищете что-то конкретное?

– Столько книг о войне. Столько храбрых мужчин и женщин. Столько людей прятали еврейских детей и защищали друзей-евреев. Но где же книги, в которых мы спасаем себя сами? – Она посмотрела на меня знакомым взглядом темно-карих глаз. – Что бы подумала твоя бабушка?

Я увидела, как она уходит.

Дерьмо.

Я нашла Ноя в гребном клубе, и под словом «нашла» имею в виду, что написала ему и пришла как раз в ту минуту, когда парни вывалились с лодочной станции. Смеясь, он беззаботно направился ко мне в компании друзей. На нем не было рубашки, и его кожа сияла на солнце.

Я сглотнула и перевела взгляд на горизонт, щурясь от солнца, которое окрашивало небо в мягкий оранжевый цвет. Неужели прямо так необходимо выставлять на всеобщее обозрение свое тело? Особенно когда мне нельзя так беззастенчиво на него пялиться?