Лето прошло

Павел очень хотел жениться. Перед глазами родители – дружные, честные, хорошие. И еще гендиректор с женой, которым за пятьдесят, но они моложавые, подтянутые, приветливые. Школа! При советской власти много лет – в посольствах да консульствах за границей. Трое детей. Так должно быть и у него. Жена будет добрая, как мама, но еще и красивая, современная, модная, образованная, светская – как у гендиректора. И со знанием английского. Будут каждый год летать в Египет и Таиланд. Будут ходить на презентации и ужины и, сидя и стоя не рядом, посматривать друг на друга, чувствовать друг друга. И он станет ею гордиться! У них родятся трое детей. Или, в крайнем случае, девочка и мальчик. «Ну ты наивный! Да они же давно в разных комнатах спят. Из-за денег не разводятся. Да ты знаешь, что он еще при советской власти от алкоголизма лечился?» – сказала про гендиректора вредная девица из бухгалтерии. Глупость. Не может быть такого.

Вообще-то лучше было бы жениться годика через три, когда у него точно появятся своя квартира и приличная машина, но в метро он увидел Аню.

Аня – очень хорошая домашняя девочка с уютной разговорчивой мамой и папой, который только слушал и пил чай. Мама мечтала выдать Аню за достойного человека и обещала приданое, в том числе пылесос, купленный два года назад, кружевную скатерть бабушки и растущую стопку постельного белья. «Паша, вы ведь проводите Анечку до подъезда?»

У Ани были пушистые рыжие волосы и белая кожа. Она не знала английский, очень хотела детей, но никогда бы не превратилась в примитивную домохозяйку, поскольку заканчивала музыкальное училище, знала всех композиторов и даже давала частные уроки соседской девочке за небольшую плату.

Они встречались месяц и только пару раз поцеловались, когда Павлу достался пригласительный билет на два лица – на открытие казино американской знаменитости. Репетиция прекрасного будущего. Аня будет в восторге.

У входа в бывший кинотеатр в подножии сталинской высотки – толкучка. Охранники сдерживали двух парней с камерой. «Мы из „Коммерсанта“!» – «Корреспондентов приказано не пускать». Солидный кавказец: «Слушай, у меня знакомый с пригласительным внутри! Возьму и вернусь, покажу, честное слово!» Теплые московские сумерки, бу́ханье музыки из глубины, рассеянные, цепкие, ищущие взгляды, предчувствие успеха, силы, влюбленности, секса.

Внутри в гардеробе охранники обшаривают каждого металлоискателями. Эротически-мужественные прикосновения – пропуск в клуб избранных.

Тянул Аню за собой, подталкивал вперед. Смотри, я здесь свой!

Казино вроде бы дальше, посмотрим потом, а пока дадим музыке затянуть себя вот сюда. Небольшой зал, полумрак, барная стойка, столики по периметру, в освещенном центре танцуют несколько человек.

Свободных мест за столиками, похоже, нет, но кто-то машет с противоположной стороны. Так это же, как его… полузнакомый рекламщик. Нашелся стул, потом еще один. Рекламщик поведал, что американская знаменитость уже успела отпраздновать открытие накануне и улетела восвояси. «Знаешь, кто тут вчера был?» Рекламщик округлил глаза и зашептал Павлу на ухо. Ну а сегодня народ попроще.

Две девушки в коротких платьях, просто черном и черном блестящем, танцевали то вместе, то по отдельности. То стукались друг о друга бедрами, ягодицами, раскачивались в обнимку, то расходились, запрокидывали головы, закрывали глаза, одиноко и страстно отдавались ритму. Павел знал ту, что в блестящем. Под тридцать, работает в немецкой телекомпании и имеет сына от многолетней связи с шефом, который недавно вернулся в Германию вместе с законной немецкой женой и двумя детьми. Хорошая, добрая, трудолюбивая, несчастная. Заслуживает всяческого уважения, но Павел на ней никогда бы не женился.

В зал вошел и огляделся маленький, бледный, надменный музыкальный продюсер, кокаинщик. Павел повернулся к Ане: обратить внимание, похвастаться осведомленностью. Натолкнулся на взгляд, который сразу не понял. Она смотрела на него с ненавистью.