Лето в Андалусии

– Конечно, была. Еще до того, как мы впервые поцеловались, я знала, что он будет моим. И даже когда что-то пошло не так, я верила, что он в конце концов вернется ко мне, но это должно было произойти на его собственных условиях и когда он будет готов. Такова жизнь, милая.

Одинокая слезинка скатывается по моей щеке, и мама подходит, чтобы обнять меня.

– Так вот почему ты не стала ссориться с ним из-за развода? Мама, я думала, что ты ожесточилась по отношению к нему.

– Лейни, клочком бумаги брак не скрепить. Важно лишь желание быть вместе. И также клочок бумаги не может положить этому конец. Развод не изменил моих чувств к мужчине, которого я люблю.

– Приятно это слышать, – хриплю я срывающимся голосом.

И тот факт, что папа сейчас хочет быть здесь, говорит мне все, что мне нужно знать. Жизнь сделала полный круг, и так и должно было случиться.

– В глубине души мы всегда знаем, – шепчет она.

Я ловлю себя на том, что киваю головой в знак согласия.

27. После тьмы грядет новый рассвет

После того как я устроила Рику экскурсию по «Старой конюшне», мы решаем развести костер на заднем дворе и немного посидеть и поболтать.

– Итак, теперь это твоя новая жизнь, Лейни. Ты не могла бы выбрать лучшую обстановку. Здесь прекрасно даже холодной ночью, в окружении теней, – замечает Рик. Подложив в костер еще одно полено, он отчасти погасил пламя, которое рвалось вверх раскаленными стрелами.

– Да, это прекрасно, правда? Мне нравятся тишина и покой.

– Ты кажешься довольной и, должно быть, удовлетворена работой, которая была проделана, чтобы восстановить первоначальный вид здания.

– Да, и жилье почти готово к переезду, но у меня еще не было времени подумать о меблировке. До меня все еще по-настоящему не дошло, что это будет мой дом. То, что там было изначально, годилось для сдачи в аренду, но мне не подходит, и поэтому вся прошлая обстановка теперь на складе, готовая к повторному использованию, как только будут возведены деревянные домики.

– Послушай, мы оба знаем, почему сидим здесь вдвоем. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что я лишь пробежался взглядом по деталям того беспорядка, который оставил после себя. Есть еще кое-что, что нужно связать, но все это не имеет значения, верно? Дело в том, Лейни, что ты действительно любишь меня, правда? Это не просто безответное чувство или я хватаюсь за соломинку? – Рик тут же издает смешок, почти про себя, и поднимает руку, чтобы не дать мне ответить. – Думаю, я уже знаю ответ на этот вопрос. Если бы я не верил, что ты можешь полюбить меня, меня бы сейчас здесь не было, разве не так?

Я смотрю на него, и сияющая улыбка на его лице, которую он просто не может скрыть, тает в моем сердце.

– Вопрос в том, – продолжает он, – сможешь ли ты простить меня за то, что я не разобрался с этим раньше. И что ты чувствуешь ко мне сейчас, я имею в виду, в эту минуту, когда мы сидим здесь? Если я уйду, может статься, мы больше не увидимся, и, честно говоря, эта мысль приводит меня в ужас. Я не могу отделаться от мысли, что без тебя я потерян.

Мои глаза наполняются слезами, и мне требуется мгновение, чтобы взять себя в руки.

– Когда я поняла, что влюбляюсь в тебя, – полушепотом говорю я, – я обнаружила, что мне страшно. И я поняла, что впервые осознаю, что такое настоящая любовь. Рик, время, проведенное с тобой в Андалусии, было волшебным, и, когда я летела домой, мое сердце болело из-за чего-то, чему не суждено было сбыться. Если бы ты мне открылся, мы придумали бы, как нам быть. Но ты этого не сделал.

Рик поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. На его лице застыло страдальческое выражение.

– Лейни, но ведь и ты тоже не открылась мне. Той ночью, что мы провели вместе в твоей спальне, ты сказала мне, что это был прекрасный вечер, но на этом все и закончилось. Это были именно твои слова.

– Я знаю, – признаю я, и меня охватывает печаль. – Это называется инстинктом самосохранения. Как я могу конкурировать с кем-то вроде Кэти Кларксон? Вместе вы двое были образцом силы. Я должна была быть реалистом, понимая, что тот маленький пузырек невероятного счастья, который я испытала, находясь рядом с тобой, лопнет, как только я вернусь к своей обычной жизни. Почему ты выбрал меня?

Рик протягивает руку, чтобы схватить меня за руку, обхватывает ладонь и растирает кончики моих пальцев, которые побелели от холода. Я вытираю слезы свободной рукой.

– Ох, Лейни. Какими же дураками мы были, ты и я. Пожалуйста, не плачь. Сейчас я здесь и никуда не уйду, пока ты меня не вышвырнешь.

Это заставляет меня усмехнуться:

– Правда? Хотя кто знает, как надолго ты можешь здесь застрять. Как только завтра в полдень Франция введет карантин, спасения не будет.

– Я запрыгнул в машину, потому что отчаянно хотел увидеть тебя и… наконец-то сказать тебе, что я чувствую. В любом случае где еще я хотел бы быть, как не с тобой, если жизнь вот-вот изменится? Если, конечно, я тебе нужен.