Лето в Андалусии

Я смотрю на него, надеясь, что он продолжит.

– Ее первоначальная реакция, как бы это сказать… была… громкой.

Мысленно я вижу ее лицо и то, как оно искажается, когда она недовольна.

– Но когда я объяснил, что чересчур распыляться сейчас может быть вредно для «Алеатори», она поняла мою точку зрения. Все предполагают, что в этом году на церемонии награждения мы получим звезду, но я стремлюсь к большему и не могу расслабляться. Я попросил ее отложить свои планы по открытию второго ресторана еще на год.

– И она согласилась?

– Она не возражала.

Я делаю большой глоток вина. Речь идет о той самой Кэти Кларксон. Она живет своей жизнью в головокружительном темпе, и если бы она была моим деловым партнером, я бы хотела, чтобы это было зафиксировано в письменном виде. Но у них иные отношения, и я должна постоянно напоминать себе об этом, потому что это все меняет.

– В любом случае хватит обо мне. Значит, Томас считает, что он получает то, за что заплатил?

Я чуть не поперхнулась вином.

– Сомневаюсь, что он когда-нибудь в этом признается, но ему понравилась идея рассказать о победителе и, возможно, о некоторых других конкурсантах в серии статей.

– Что ж, это хороший знак. Он, должно быть, скучает по тебе, раз звонит так поздно.

– Думаю, да, и это одновременно благословение и проклятие. По крайней мере, если я незаменима, я доказываю свою состоятельность.

К нам подходит Розалия, и я в нетерпеливом ожидании откидываюсь на спинку стула, пока она расставляет перед нами тарелки.

– Maravilloso [46], – говорю я, и Розалия слегка кивает в ответ. – Подача, достойная блюда от Рика Оливера!

Она уходит с самой широкой улыбкой, так что, возможно, на этот раз мой комплимент не пропал при переводе.

– А ты бы сделал как-нибудь по-другому? – рассеянно спрашиваю я Рика, опуская взгляд на еду. – Что это за соус на краю тарелки?

Рыба лежит в центре большой тарелки с широкими краями, а на ней изображен цветок, состоящий из изогнутого контура длинного стебля, нескольких крошечных листочков и тонкого ломтика моркови, нарезанного в виде цветочной головки.

Рик берет вилку, подцепляет немного на зубцы, чтобы попробовать.

– Я думаю, что украшений сбоку тарелки многовато, но это редуцированный соус [47] на основе лимона и лайма. Хорошо, но в нем нет особой необходимости. Рыба отлично прожарена, все еще слегка полупрозрачная, а соус из лобстера нанесен очень аккуратно. В некоторых ресторанах рыбу макают в соус, но мне нравится, как ее сбрызгивают, а оставшуюся часть подают в маленьком кувшинчике. Блюдо из риса с дикими травами – идеальный выбор, а добавление картофеля с травами станет приятным сюрпризом. Либо и то и другое. Эта идея мне подходит. В любом случае доказательство – в еде. Приступим.

Все, что Рик слышит от меня, – это «о-о-о», «вкуснятина» и «м-м-м» в разные моменты, пока я ем.

– Я так рад, что ты не судишь соревнования, – комментирует он. – Тебя могут посадить за то, что ты издаешь подобные звуки на публике.

Я знаю, что он просто шутит, и это заставляет меня смеяться. После разговора с Кэти он явно настроен игриво, и теперь, когда большая тревога, кажется, спала с его плеч, он стал совсем другим человеком. Я понимаю, что тоже перестала волноваться. Из Ле Кротуа мне пока никто не звонил, и я расцениваю это как хороший знак. Если бы только этот вечер мог длиться вечно, размышляю я, какой замечательной была бы жизнь. Когда я украдкой бросаю взгляд на Рика, я надеюсь, что Кэти понимает, как ей повезло, потому что такие мужчины, как Рик, встречаются нечасто.

Глядя в свою почти опустевшую тарелку, я обращаюсь мыслями к десерту. Такой веселый вечер, как этот, должен заканчиваться по крайней мере чем-то с высоким содержанием сахара. Еда – это высшее утешение, когда в жизни чего-то не хватает, не так ли?

* * *

К концу вечера я вынуждена признать, что ноги у меня немного подкашиваются, и Рик настаивает на том, чтобы проводить меня в мою комнату.

– Мне действительно не следовало пить тот последний бокал вина. Я не чувствовала себя так с тех пор, как мне было девятнадцать и кто-то угостил меня парой рюмок текилы. Ужасная штука. Она меня просто вырубила, а на следующий день у меня сильно разболелась голова. В любом случае это ты виноват. – Я смотрю на Рика, а он берет из моей руки ключ и открывает замок.

– Почему это я? – беззаботно возражает он.

– Я увлеклась разговором, а ты продолжал подливать мне в бокал. Я сбилась со счета.

– О, так это моя вина. Я и понятия не имел, что ты легковес. Гурманы обычно сосредотачиваются на винах, а также на блюдах, которые они дегустируют. Где выключатель? – спрашивает он, когда я приваливаюсь к дверному косяку.

– Иди внутрь и дальше направо. Немного дальше. Еще дальше. Вот! – Наблюдая за тем, как он шарит вокруг, я начинаю хихикать.

Он останавливается, уперев руки в бока, и смотрит на меня.

– Что? У меня волосы торчат или что-то в этом роде?

– Да нет, – смеется он. – Просто странно видеть тебя такой.

– Какой?

– Ты подпираешь стену, чтобы держаться прямо, и у тебя немного кружится голова.