Лето, в котором нас не будет

Всем девушкам было, как и нам, по семнадцать-восемнадцать лет на вид, все довольно милые — Аннет бы явно со мной поспорила, все молча разглядывающие новоприбывшую, кто-то с улыбкой, кто-то более сдержанно.

— Меня зовут Хортенс, — нарушила я тишину. Терпеть не могу эти официальные процедуры знакомств, уже предвижу, как Аннет потом выскажется в духе "не пристало малье Флорис представляться прежде всяких там". Но не молчать же рыбой до самого утра?!

— А, это тебе заехали стулом по голове! — хмыкнула тоненькая, сидящая на диванчике, девушка с длинными волнистыми волосами. — Ну, привет. Ты теперь местная знаменитость. Я Леа. Леа Тоньо. Общее направление. А это Делайн, — она кивнула на сидящую рядом миловидную, но, пожалуй, слишком простоватой внешности брюнетку. Девушка покосилась на меня огромными синими глазами, улыбнулась, но ничего не сказала. Впрочем, мне показалось, что она не робкого десятка.

— Я Олви, — представилась девушка, сидящая за столом, перед ней было разложено не меньше пяти-шести книг, причём все они были открыты. Серебристые волосы с голубоватым отливом рассыпались по плечам. — Тоже общее направление. Надеюсь, мы подружимся.

— Как ты себя чувствуешь, Хортенс? — пухленькая блондинка привстала с одной из кроватей. — Я Марджери. Целитель. Если нужна будет помощь…

— Не нужна ей помощь, Мардж! — довольно миролюбиво сказала ей Аннет, что явно свидетельствовало о том, что Мардж имеет законное право именоваться "малье", а не "малья". — Не мучай мою Хорти, ей и без того досталось… А это Беренис, — миловидная рыжеволосая девушка приветливо помахала мне. Она тоже сидела за столом, как и Олви, но перед ней были разложены не книги, а какие-то странные ромбовидные карточки с картинками. Девушка поймала мой взгляд и сощурила глаза:

— Я гадаю. Хочешь, и тебе погадаю на жениха?!

— Попозже… — пробормотала я, от множества имен закружилась голова. — Попозже непременно. Как же без жениха-то… Где мои вещи? Где одежда? И, эм… кровать? И туалет?

Туалет имелся, как и раковина для умываний, но только один: страшно представить, какая тут очередь по утрам и вообще: каково это, знать, что за тонкой дверью стоят ещё семь сердитых переминающихся с ноги на ногу девиц? Шкаф оказался хитро замаскированным под стену, движущиеся на роликах дверцы открывали довольно внушительное пространство, которого всё же показалось мне недостаточным для многочисленных нарядов восьми — или семи? — девушек. Вероятно, на обещанные "балы" можно было одеваться по собственному желанию.

— Кровать — вот, — указала Аннет и виновато, с подлинной мукой в голосе шепнула чуть ли мне не ухо. — Эта отвратительная вечно молчащая плебейка, Ноэль, заняла твоё нижнее место, пока я не видела. Она проснётся, и мы её непременно выгоним, это вопрос принципа! Но пока придётся довольствоваться верхней…

— Не проблема, на сегодня для меня достаточно драк, — пробормотала я, разглядывая каштановую копну волос уткнувшейся лицом в подушку спящей девушки — всё-таки нас было восемь. — Да и вообще не проблема, какая разница, где спать?

— Это вопрос принципа! — взвилась Аннет, и я не стала спорить.

Проснувшись посреди ночи от лёгкого зуда в щеке, я не сразу вспомнила, что сплю наверху и чуть не свалилась на пол. С бешено колотящимся сердцем спустилась по тонкой лесенке, прислушиваясь к мерному дыханию соседок. Хоть я провела столько времени в школе-интернате, всё равно любила уединение. И там мы жили с Аннет вдвоём. А здесь такая толпа…

Кувшин с водой стоял на нашей с этой, как её, Ноэль, общей тумбочке. Девушка всё так же спала, свернувшись клубком, одеяло сползло на пол, светлая ночная рубашка задралась до бедра, демонстрируя оливкового цвета кожу. Да уж, вот так уснешь — и совершенно беззащитен перед наблюдателями, со всеми своими нелепыми позами, сопением и слюнями изо рта. Аннет, между прочим, похрапывает во сне, хотя я ей об этом, разумеется, не скажу — я же не самоубийца. Лучше уж останусь на верхней кровати.

Я осторожно присела на самый краешек кровати Ноэль, отыскала на ощупь стеклянный стакан для воды. Чистый или не очень? Вообще-то, я не так брезглива, как Аннет, и с принципами у меня дела обстоят куда хуже…

Ноэль ткнулась в меня холодными ступнями, и я поднялась, огляделась и воровато подняла упавшее с пола одеяло, накинула его на девушку. В какой-то момент мне показалось, что на её руке сидит какое-то насекомое, вытянутое, тёмное, словно личинка тальпы. От мгновенного испуга крошечный огонёк вспыхнул на руке.

Это не было насекомое, просто причудливый и отчего-то тёмный шрам чуть повыше локтя. Присмотревшись, я с удивлением поняла, что шрам напоминал по форме букву, то ли "Д", то ли «Н». Вероятно, в детстве она — или кто-то из её друзей — на спор вырезали первую букву имени… Мне ли не знать, какие бывают в детстве сумасшедшие друзья! И ведь родители не заметили, не сводили к целителю, а застарелые шрамы лечатся очень плохо даже у нас.