Лето в пионерском галстуке

Эти воспоминания будто бы дополнили мозаику в Юркиной голове, и он твёрдо заявил Володе:

— И ты ошибаешься. В фашистской Германии этих «педерастов» ссылали в концлагеря.

Володя удивленно выгнул бровь:

— Откуда ты это знаешь?

— Я еврей всё-таки, про концлагеря немного наслышан.

— Ладно. Но достоверно об этом всё равно ничего неизвестно. Даже книг в СССР о таком нет нигде. Только заметка в медицинском справочнике, что это — психическое, и статья в Уголовном кодексе.

— И? — Юрка не мог поверить в реальность происходящего. Он чувствовал какой-то подвох. Что это с Володей? Он позвал его среди ночи и просто вывалил все это разом. Он не задавал вопросов, не советовался, не делился переживаниями, а утверждал. Зачем? Чтобы образумить Юрку? «Статья в Уголовном кодексе» — зачем эта статья им двоим сейчас? Юрка потряс головой и выдал Володе единственный хотя бы относительно здравый вывод: — Ты думаешь, что Маша рассказала кому-то и тебя отправят за это в тюрьму?

— Нет, не думаю, это ведь ещё надо доказать. Да и тюрьмы я не боюсь, я за семью боюсь, понимаешь? И поэтому решил… Я, как приеду… я заставлю себя рассказать обо всём родителям, чтобы они помогли найти доктора, который это вылечит.

Стены будто покрылись инеем и засверкали, ослепив Юрку в полнейшей темноте. Иней пополз по полу и коснулся его ног.

— И ты хочешь лечиться? — прошептал Юрка. — Где, как? Если психическое, то тебя же в дурдом положат!

— Ну и пусть кладут, лишь бы помогли. Я много времени потратил и немного узнал о том, как это лечат. И ничего страшного в этом нет. Просто показывают фотографии мужчин… ну, вроде тех, что ты видел в журнале… и колют рвотное. Это повторяют много раз, и в результате должен выработаться рвотный рефлекс. Но меня не это заинтересовало — там проводят сеансы гипноза! Могут внушить интерес к девушкам и с помощью него же могут заставить забыть об этих чувствах.

Блестящая ледяная корка поползла по коленям, схватила живот и грудь.

— С ума сошёл? Ты собираешься в одной палате с психопатами лежать? Ты же нормальный, а с ними ты на самом деле с ума сойдёшь!

— Я не нормальный! Я хочу избавиться от этого раз и навсегда, мне это мешает! Мне это жить не даёт, Юра! Я хочу всё забыть.

— Ты хочешь забыть… меня?! Вот так вот просто выбросить из головы и всё?!

— Не просто, Юр…

— Ах ты… да ты… Друг, да? Предашь меня, да? Я… я вообще не понимаю, что происходит. Почему ты говоришь мне всё это? Чтобы я отстал?

Юрка вскочил на ноги и потопал к дверному проёму, но Володя бросился за ним и схватил за руку:

— Подожди! Юр, ну пойми же ты, всё очень серьёзно, так серьёзно… Я ведь даже тебе врал, Юра, прямо в глаза! Не могу больше. Ты, наверное, уйдёшь, как узнаешь правду, но, пожалуйста, хотя бы дослушай до конца.

Юрка замер на месте — «я ведь даже тебе врал». Он не раз чувствовал между ними не то чтобы ложь, а некую завесу недомолвок. Того, что не давало им стать ещё ближе, о чём Володя знал, но не говорил Юрке. Или говорил, но не всё. Решение уйти было импульсивным. Юрка не хотел уходить, но и остаться был не в силах, и долго решался, выслушать ли, боялся — вдруг станет ещё больнее, вдруг он пожалеет о том, что завеса падет.

Пока Юрка решался, Володя, откашлявшись, начал шёпотом:

— Ты правильно говорил, никакой ты мне не друг. Мы только встретились с тобой, и всё так завертелось, что я даже не понял, когда именно это произошло. — Вдруг его голос сел. В такой кромешной темноте Володя никак не мог разглядеть Юркиного лица, но, видимо, не желая даже смотреть в его сторону, отвернулся и произнёс чётко и громко: — Я влюбился в тебя.

Услышанное ввело Юрку в ступор. Полное эмоциональное отупение сковало и мысли, и чувства. Он хорошо расслышал и понял его слова, но уложить их в голове не получалось — как это влюбился?

Вдруг иней стал таять. Потеплело сначала внутри, а потом снаружи. А Володя сипло продолжал, и с каждым словом его шёпот становился жарче:

— Так в девушек надо влюбляться, как я влюбился в тебя! И всё это время хотел от тебя того, чего нормальный хотел бы от девушки: нежностей всяких, объятий, поцелуев и… прочего. Я — опасный человек! Я сам для себя опасен, но для тебя — особенно!

«Прочего…» Юрка тоже фантазировал об этом «прочем». Но он считал, что эти вопросы никого, кроме самого Юрки, не касаются, ведь это только его тело, а значит, проблема тоже только его. К тому же, как её решить, Юрка знал. И Володя вроде бы был совершенно к этому непричастен. Да, он — объект желаний, но это вовсе не значило, что Юрка станет их воплощать. Конечно, он давно знал, что «прочим» можно заниматься просто так, для удовольствия. После журнала он догадался, что этим можно заниматься не только традиционно. А позже сообразил, что это возможно не только с девушками. Но чтобы это касалось их с Володей, чтобы они могли этим заниматься? Нет, это лишнее. Юрка и сам мог справиться со своими проблемами. По правде говоря, он это и проблемой-то не считал!