Лето в пионерском галстуке

Пусть в округе на несколько километров вокруг не было ни души, от его тихого голоса, от взволнованного тона и от того, что он несколько раз опасливо оглянулся по сторонам, по Юркиной коже пробежал мороз и зашевелились волосы. Услышь кто-нибудь Володю, его бы мигом выгнали из комсомола с позором. Вся жизнь и цели под откос! А он рассказал о таком Юрке. Не потому он просил молчать, что не доверял, просто правда слишком опасная.

— И куда ты хочешь? — спросил Юрка.

— В Америку.

— На мустанге по прериям? — нервно хохотнул.

— На мотоцикле. «Харлей Дэвидсон» — слыхал о таком?

Юрка не ответил. О таком мотоцикле он не слышал, а про работу дипломатов ничего не знал, но за Володю стало тревожно. Тут же вспомнилось его «не при Сталине живём» — но ведь это так себе отговорка.

Всё еще пребывая в легком шоке, Юрка чуть не пропустил нужный поворот.

— О, а вот и оно! Вот тут, — воскликнул он и указал пальцем на стену камышей.

Весло ударилось о дно — глубина в этом месте была небольшой. Юрка развернул лодку и направил её аккурат в камыши.

— Ты чего делаешь? — удивлённо спросил Володя.

— Всё в порядке. Помоги мне. Раздвинь камыши перед носом, только не порежься.

Лодка прочесала дном по отмели, прошла сквозь заросли, и взору ребят открылась небольшая заводь, густо покрытая ряской и кувшинками. Течение сюда не заворачивало, и вода застаивалась, давая водной флоре разрастаться. Вёсла путались, Юрке то и дело приходилось их доставать и снимать налипшие куски осклизлых водорослей. Но он знал это место и знал, зачем привёз сюда Володю. Оно того стоило, несмотря даже на специфический запах заболоченной воды и тучи жужжащей мошкары.

По поверхности воды сновали водомерки, из камышей раздавалось надрывное кваканье, а некоторые особенно наглые лягушки расселись прямо на восковых листьях кувшинок, наблюдая за проплывающей мимо лодкой. Кувшинки тут были жёлтыми, такие везде встречаются, и Юрка внимательно всматривался вдаль, обшаривая заводь взглядом.

— Смотри, цапля! — крикнул он, махнув рукой в сторону заросшего густым камышом берега.

— Где? — Володя ткнул пальцем в переносицу и прищурился, глядя в указанном направлении.

— Да вон же она, — Юрка ткнул пальцем в камыши, но сообразил, что Володя, как ни напрягается, не видит. — Маскируется хорошо, зараза, от камышей почти не отличить. — Юрка схватил его руку, навёл на стену бурых растений, откуда торчал длинный клюв, и скомандовал: — Палец вытяни!

Володя послушно вытянул палец, и Юрка окончательно скорректировал направление.

— А… Вон, вижу! — воскликнул Володя радостно. — Ух ты!

— Что, никогда не видел раньше?

Он покачал головой:

— Не-а. Какая забавная, на одной ноге стоит! Притворяется, что её тут и нет вовсе.

Володя следил за цаплей, а Юрка поймал себя на мысли, что всё еще держит его руку и отпускать совсем не хочет… Впрочем, и Володя руку не убирал… Но разомкнуть пальцы всё же пришлось, чтобы снова взять вёсла и направить лодку ближе к берегу.

— Приехали, — объявил он. — Смотри, какая тут есть красота.

Володя оглянулся по сторонам, непонимающе посмотрел на Юрку, а тот кивнул на воду. Он развернул лодку поперек заводи, бросил вёсла и расслабился, разминая плечи.

Повсюду, куда ни глянь, на воде качались белые цветы. Десятки крупных белоснежных кувшинок с густо-жёлтой, точно яичная, сердцевиной, плавали посреди тёмно-зеленых лопухов-листьев, а над ними то замирали, то стремительно пролетали перламутрово-голубые стрекозы.

Володя любовался заводью, его взгляд то замирал на цветах, то устремлялся за насекомыми, то искал среди листьев лягушек. А Юрка любовался им. Завороженно наблюдая за нежной улыбкой, которая блуждала на его губах, Юрка готов был хоть сто раз грести сюда против течения и терпеть жалящую мошкару, лишь бы хотя бы ещё один раз увидеть такое же восхищение в его взгляде.

— Речные лилии! Как здорово! — Володя перегнулся через край и пальцами коснулся белых лепестков — так нежно и трепетно, будто трогал нечто хрупкое и драгоценное. — Как их много… Они прекрасны. Будто из сказки о Дюймовочке.

Юрка вскочил со своего места, лодка под ним опасно качнулась.

— Давай сорвём одну? — предложил он. Потянулся к цветку, взял его под соцветие и собирался дёрнуть, но Володя шлёпнул его по запястью.

— Ну-ка перестань! Ты вообще знаешь, что эти цветы занесены в «Красную книгу»?

Юрка испуганно моргнул, уставился ему в лицо.

— Вот поэтому ты и искал их так долго, — нравоучительно продолжил Володя. — Плавают всякие, обрывают, а потом такие кувшинки оказываются вымирающим видом! А смысла в этом, между прочим, никакого нет! Это же лилии — водные растения, только вытащи их из воды, мгновенно вянут. Прямо у тебя в руке сжимаются и умирают. Их не получится держать в горшке или в вазе, как какие-нибудь розы.

— Ладно, ладно, — Юрка примирительно выставил руки перед собой, как бы показывая, что вот они — пустые, ничего не сорвали и не погубили. — Я просто хотел оставить тебе… на память.

— Я и так их запомню. Спасибо. Это на самом деле стоило того, чтобы плыть сюда.