Лето в присутствии Ангела

Предаю себя в твои нежные ручки и смею рассчитывать на понимание. Не кори меня за долгое молчание, я не забыл и никогда не забуду нашей дружбы…

В коридоре послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге показался Мещерский, бледный, с мокрыми волосами и печальным взором. Он не смог сдержать возгласа удивления, когда пред ним предстала до смерти перепуганная Лизавета Сергеевна, которая в одной руке держала письмо, другой сжимала его сорочку. Засим последовала пауза. Наконец, Nikolas холодно осведомился:

— Чему обязан этой чести: видеть вас здесь?

Он прикрыл дверь и вошел в комнату. Лизавета Сергеевна в смятении молчала, ее уничтожил холодный тон и безразличие Мещерского. Однако по приближении она разглядела, как осунулось его лицо, как он утомлен и измучен, будто всю ночь подвергался пыткам или вышел из долгого заключения. Чувство жалости и беспредельной нежности лишило женщину последнего благоразумия. Она бросилась юноше на шею и крепко обняла.

— Я не виновна, поверьте мне, поверьте! — шептала она, прижимаясь лицом к его груди. Nikolas не шелохнулся, но она услышала, как затрепетало его сердце, почувствовала дрожь, пробежавшую по телу.

— Не молчите же, скажите что-нибудь! Вы мне верите? Вы верите, что я ни в чем не согрешила против вас?

— Да. Я объяснился с Александровым, — в ответе Nikolas было что-то настораживающее, но Лизавета Сергеевна не обратила на это внимания, всецело поглощенная радостью. — Я знаю, он воспользовался вашей беззащитностью и… добротой.

Мещерский хотел еще что-то добавить, но остановился. Он был печален, хотя и очень взволнован близостью молодой женщины. Грустно улыбнувшись, он кивнул на сорочку:

— Мстительно лишаете меня гардероба, раздирая в клочки?

Лизавета Сергеевна покраснела, как застигнутая на месте преступления, и спрятала лицо у него на груди. Nikolas осторожно, неуверенно обнял даму, мышцы его напряглись. Молодая женщина подняла на него ясные, лучистые глаза:

— Теперь все хорошо? — спросила она, с надеждой ловя его взгляд. Мещерский не твердо отвечал:

— Да…

— Поцелуйте меня, — попросила она вдруг, приблизив лицо к его губам. Взгляд Nikolas потемнел, он судорожно вздохнул.

— Если все будет хорошо, вы пойдете за меня замуж?

Лизавета Сергеевна удивленно смотрела на него.

— Вы делаете мне пропозицию?

— Да. Так вы станете моей женой? — он смотрел, казалось, в самую душу. Женщина смутилась, оказавшись в трудном положении. Nikolas резко опустил руки.

— Я отвечу вам обязательно, но дайте мне немного подумать: это совсем непросто! — лепетала он.

— Когда? Когда же?

— Хорошо, сегодня на маскараде я дам окончательный ответ, — Лизавета Сергеевна не успела договорить: юноша рывком притянул ее к себе и припал к любимым губам, как к живительному источнику.

— А как же Катенька? — с трудом отстранилась Лизавета Сергеевна. — У вас нет никаких обязательств перед ней? Это она ваша сердечная тайна?

— Ах, Катенька? — улыбнулся Мещерский. — Мое обязательство — писать как можно чаще. Катенька — моя кузина, мы вместе росли, она мне друг и я, смею надеяться, тоже. А моя сердечная тайна — это вы, — с этими словами Nikolas вновь сжал ее в объятьях и стал искать поцелуя. Тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался Петя с криком:

— Мещерский на репетицию! Насилу вас отыскали! — Он сконфузился, разглядев в полумраке, кого обнимает Nikolas. — Ах, простите, маменька, я не ко времени, — и он вылетел пулей, крикнув на ходу:

— Мы ждем вас, Мещерский!

Лизавета Сергеевна высвободилась из рук Nikolas, сердце ее упало, стало опять тревожно:

— Ну вот, только этого не доставало! Петя мне этого не простит.

— Петя уже не дитя, — возразил Мещерский. — Поверьте, он все поймет. Мы с ним большие приятели.

Молодая женщина, встав на цыпочки и притянув к себе голову Nikolas, поцеловала его в лоб.

— Идите, вас ждут. Вечером, за французской кадрилью, я дам вам ответ. — Она нежно провела рукой по темным, влажным волосам его и, вздохнув с сожалением, выскользнула из комнаты.

Гости съезжали на именины, Татьяна Дмитриевна использовала недюжинный запас светских фраз и улыбок, принимая Волковских, Давыдовых, соседскую молодежь. Владимир и Серж помогали размещать экипажи и лошадей, тетушка хлопотала о праздничном обеде, девочки показывали гостям отведенные им комнаты. Царило приподнятое настроение, оживление и предчувствие приятных сюрпризов. Аннет с раннего утра носилась по дому и тормошила всех. Дошивались костюмы, в гостиной готовилась сцена, раздавались звуки фортепьяно и даже флейты: один из московских кузенов, преодолев леность, достал глубоко запрятанный инструмент и согласился участвовать в аккомпанементе. Гусары чистили эполеты, охорашивались, холили усы и бакенбарды.